Всё пройду, прошагаю опять
По колдобинам старой планеты.
Пусть уж время покатится вспять,
Только чтобы не видеть всё это.
Не в лихой заповедной глуши,
В самом сердце России – разруха.
Умиранье не плоти – души,
Вымирание русского духа.
Запустенье кругом, недогляд,
В палисадах пырей и осока.
Петухи по утрам не кричат,
Под топор попадая до срока.
Сгнил забор,
Покосилась изба,
Будто ждут мирового потопа.
И моя непростая судьба
Затеряется в мутных потоках.
Встретят в доме пьянчуга и бич…
Обнажая дурную породу,
Крикнет вслед хамовитый москвич:
- Кто ты есть?
И какого ты роду?
- Кто я есть?
А спроси у людей
Про мои родословье и личность.
Приодетая дрянь,
Воробей,
Временщик,
Недоумок столичный.
Здесь мой дом,
Здесь живу на земле,
Сею хлеб и разумное слово.
Наугад продираясь во мгле
И к сердцам, и к родному глаголу.
Что проклятья чужие и крик,
Никого не дозваться к ответу…
Если родина словно тупик
Из которого выхода нету.
1993г.
По колдобинам старой планеты.
Пусть уж время покатится вспять,
Только чтобы не видеть всё это.
Не в лихой заповедной глуши,
В самом сердце России – разруха.
Умиранье не плоти – души,
Вымирание русского духа.
Запустенье кругом, недогляд,
В палисадах пырей и осока.
Петухи по утрам не кричат,
Под топор попадая до срока.
Сгнил забор,
Покосилась изба,
Будто ждут мирового потопа.
И моя непростая судьба
Затеряется в мутных потоках.
Встретят в доме пьянчуга и бич…
Обнажая дурную породу,
Крикнет вслед хамовитый москвич:
- Кто ты есть?
И какого ты роду?
- Кто я есть?
А спроси у людей
Про мои родословье и личность.
Приодетая дрянь,
Воробей,
Временщик,
Недоумок столичный.
Здесь мой дом,
Здесь живу на земле,
Сею хлеб и разумное слово.
Наугад продираясь во мгле
И к сердцам, и к родному глаголу.
Что проклятья чужие и крик,
Никого не дозваться к ответу…
Если родина словно тупик
Из которого выхода нету.
1993г.
Обсуждения Все пройду, прошагаю опять...