Изломанные профили Ит,
Веи эльфов о тусклых сувоях,
Где еще и увидеть харит
Фебу пылкому, аще не в хвоях.
Осуди сех, безумец, столы
Присновечно ломятся от ядов,
Круг начиния блещут юлы,
Негой лядвий дразня верхоглядов.
Бросим кости на шелковый мел,
Содрогнутся тогда пировые,
Се, тлееть нощно Ирод не смел,
Пусть отроцы тлеют неживые.
Четыреста восемьдесят шестой опус
.
Ели в розах червонных, златых
Мишурою холодной виются,
Вот и звезды во чашах свитых,
Колокольчики празднично льются.
Апельсины, канун января,
Ах, любили мы блеск Новолетий,
Мглы волшебные мелом сребря,
Ныне видим чарующих Летий.
Длится пир, налиются шары,
Вина ядные чествуют Федры,
И горят меж пустой мишуры,
Тьмы златяше, тлетворные цедры.
Веи эльфов о тусклых сувоях,
Где еще и увидеть харит
Фебу пылкому, аще не в хвоях.
Осуди сех, безумец, столы
Присновечно ломятся от ядов,
Круг начиния блещут юлы,
Негой лядвий дразня верхоглядов.
Бросим кости на шелковый мел,
Содрогнутся тогда пировые,
Се, тлееть нощно Ирод не смел,
Пусть отроцы тлеют неживые.
Четыреста восемьдесят шестой опус
.
Ели в розах червонных, златых
Мишурою холодной виются,
Вот и звезды во чашах свитых,
Колокольчики празднично льются.
Апельсины, канун января,
Ах, любили мы блеск Новолетий,
Мглы волшебные мелом сребря,
Ныне видим чарующих Летий.
Длится пир, налиются шары,
Вина ядные чествуют Федры,
И горят меж пустой мишуры,
Тьмы златяше, тлетворные цедры.
Обсуждения На смерть Цины