Вот и все,
Дописалась строка,
И чему суждено, то и сбылось.
Не сошлось,
Не срослось,
Не слюбилось,
И печаль моя не глубока.
Да о чем нам теперь говорить?
Три минуты, последнее слово.
Поезд мой отбывает, но снова
Осень тянет прозрачную нить.
И опять мы в раздорах мелки,
И опять до того беспощадны,
Что ни взгляд твой,
Ни росчерк руки
Не вернут мне печальной услады.
А в вагоне о чем-то поют.
Нет от мысли щемящей отбоя,
Что минуту уже стою
Между осенью и тобою.
А у песни чудные слова.
Тоже просит о чьей-то помощи.
Тихо кружится голова
От движенья и близкой полночи.
Проводница ворчит полусонно,
В подсознании прошлого – миг:
Осень.
Слезы.
Площадка перрона,
И сигнал к отправленью, как крик.
1968г.
Дописалась строка,
И чему суждено, то и сбылось.
Не сошлось,
Не срослось,
Не слюбилось,
И печаль моя не глубока.
Да о чем нам теперь говорить?
Три минуты, последнее слово.
Поезд мой отбывает, но снова
Осень тянет прозрачную нить.
И опять мы в раздорах мелки,
И опять до того беспощадны,
Что ни взгляд твой,
Ни росчерк руки
Не вернут мне печальной услады.
А в вагоне о чем-то поют.
Нет от мысли щемящей отбоя,
Что минуту уже стою
Между осенью и тобою.
А у песни чудные слова.
Тоже просит о чьей-то помощи.
Тихо кружится голова
От движенья и близкой полночи.
Проводница ворчит полусонно,
В подсознании прошлого – миг:
Осень.
Слезы.
Площадка перрона,
И сигнал к отправленью, как крик.
1968г.
Обсуждения Вот и все...