Давидова отброшенная лира

Я делаю лишь то, что говорю,
А говорю, что делаю. О, Небо!
Когда б мне мир за то, что я творю,
В день подавал хотя б краюху хлеба,

То я бы стал бароном калачей
И герцогом батонов и буханок!
Не сосчитать тех жжёных кирпичей,
Из коих сложен рыцарский мой замок.

И каждый обожжён моим теплом
И жаром сердца пламенного. Всуе
Мне было бы рассказывать о том,
Как потерял в миру свою красу я

И благосклонность импозантных шлюх,
В парчу и бархат вшитых от рожденья,
Когда прошёл по королевству слух,
Что я ЗА БЕДНЫХ. «Что за преступленье

Себе позволил этакий наглец!
Рядился бы в шуты и скоморохи,
Об зад свой вытирал царя венец,
С его стола вылизывая крохи,

Завёл бы кралю после короля,
Её вагину знатную лелея,
И шёл бы вслед нечистого рубля,
О благостных порывах не жалея!»

Таков сей мир. И я, увы, таков,
Что слышу эти речи постоянно.
Я царь безумцев, кесарь дураков,
Бредущий во миру неприкаянно.

Я злой Корчагин. Разин. Робин Гуд.
Бессребреник Лескова. Шут Шекспира.
Я Торквемада. Нехристей хомут.
Давидова отброшенная лира.

Но некий Голос изнутри меня
Вещает громогласно: «Пой как надо!
И не прогнись средь адского огня,
И благостно паси Христово стадо!»

И вот за этот за Небесный Глас,
Чьи ноты по-Божественному строги,
Я дам себя казнить несчётно раз,
Но не сойду с указанной дороги.