К 200-летию М.Ю. Лермонтова

Гора Машук – свидетель непричастный
Трагедии, что здесь произошла,
Когда свершился этот миг ужасный,
И смерть поэта русского нашла!

Да, был он дерзок, властью нетерпим.
Его терзали мрачные предчувствья.
Как мальчик, был душою он раним,
За дерзостью скрывая свои чувства!

Но дух бунтарства и неподчиненья
В его душе по-видимому жил –
Порою и при дружеском общенье
Без умысла он иногда дерзил.

Всё можно объяснить и всё простить
За светлый дар его предназначенья,
Но он прощенья не привык просить
И не привык менять свои решенья.

Да и за что прощения просить,
Искать в словах обидное значенье?
«Черкеску» многим нравилось носить –
Мартынов был тому не исключеньем.

И не были обидой для него
Слова, что «он - черкес с большим кинжалом».
Все рассмеялись, только и всего,
Но этот смех Мартынова ужалил!

И вот дуэль в ущелье Машука –
Двоим нет места в мире том огромном.
Вот с пистолетом поднялась рука
И слился выстрел с молнией и громом!

Всё кончено. Пробита пулей грудь
И тело ночью брошено в ущелье,
И не нашлось тогда кого-нибудь,
Чтобы в нём загорелась жажда мщенья!

Всю ночь его оплакивал Машук.
Не пожалел ни грома и ни слёз.
И душу светлую из его рук
Взял Ангел и на Небеса унёс!

И до сих пор хранит Машук в секрете
Подробности той ночи роковой,
Но сохраняя память о поэте,
Стоит на месте том, как часовой!