Жалею себя,
как последний игрок,
пытавшийся всё отыграться,
но тщетно.
И вот он – конец
(пустота между строк!),
но кто победитель,
чей выигрыш, щедрый?
Лежат, на невидимом
глазу, сукне
купюры невыкупленных
ассигнаций,
и нету пейзажа
в закрытом окне,
как нет состраданья
в глазах ассонансных.
Весь день наполнялся
по капле сосуд,
подставленный словно
под некий источник,
и вот наступил
окончательный суд -
такой же, как он,
переполненной ночи.
И вдруг опрокинулась
тщетная блажь,
в немом безнадежье
проигран без боя
весь этот, ненужный
теперь, антураж
игры, ничего
не являвшей собою.
Вот горсточка стула,
вот горсточка слов
(как пепел надежд
от дурной папиросы)
и нечто извне,
что сюда занесло
в каком-то бреду
(по немому доносу?)
Вставая на цыпочках,
я загляну:
а что же там - за
или над, а в серёдке?
Ах, Белла,
у вашего ритма в плену
мир словно растаял
конфетой в обёртке
и выброшен мягко,
без стука об пол
(всем мелосом духа)
на снег южной ночи -
в тот сад,
где вы пели
о Грузии…Пол
уж ночи прошло
(ночи стали короче).
Январь, Сакартвело,
кругом всё бело,
и только пиши -
будешь первой, наверно.
И всё, что хотелось
той ночью – сбылось,
хотя начиналось,
как будто бы, скверно.
как последний игрок,
пытавшийся всё отыграться,
но тщетно.
И вот он – конец
(пустота между строк!),
но кто победитель,
чей выигрыш, щедрый?
Лежат, на невидимом
глазу, сукне
купюры невыкупленных
ассигнаций,
и нету пейзажа
в закрытом окне,
как нет состраданья
в глазах ассонансных.
Весь день наполнялся
по капле сосуд,
подставленный словно
под некий источник,
и вот наступил
окончательный суд -
такой же, как он,
переполненной ночи.
И вдруг опрокинулась
тщетная блажь,
в немом безнадежье
проигран без боя
весь этот, ненужный
теперь, антураж
игры, ничего
не являвшей собою.
Вот горсточка стула,
вот горсточка слов
(как пепел надежд
от дурной папиросы)
и нечто извне,
что сюда занесло
в каком-то бреду
(по немому доносу?)
Вставая на цыпочках,
я загляну:
а что же там - за
или над, а в серёдке?
Ах, Белла,
у вашего ритма в плену
мир словно растаял
конфетой в обёртке
и выброшен мягко,
без стука об пол
(всем мелосом духа)
на снег южной ночи -
в тот сад,
где вы пели
о Грузии…Пол
уж ночи прошло
(ночи стали короче).
Январь, Сакартвело,
кругом всё бело,
и только пиши -
будешь первой, наверно.
И всё, что хотелось
той ночью – сбылось,
хотя начиналось,
как будто бы, скверно.
Онлайн рецензия Жалею себя, как последний игрок
Нет, хорошо если Жизнь Поэта ...изображена только в рамках данного стиха, и только. В содержании которого так же пусто, как и и в его названии...
Конкретно, о строчках... Что это и зачем: "...пустота между строк!"?.. Только для рифмы к слову "игрок". А это: "в глазах ассонансных.?!.. Как известно, ассонанс --- созвучие гласных звуков в неточной рифме... Как это можно было приложить к глазам (всегда естественно живым)?.. Непонятно. Разве что ради рифмы со словом "ассигнации"... О, эта "...горсточка стула"!.. (??..) Нонсенс, как говорят в кругах высоких... Нет, может опечатка?.. Надо было: ...горсточка стульев!.. Тогда бы --- довольно сильный образ. "Пол ... уж ночи прошло". Не правда ли, именно здесь слово "пол" читается не как "пол ночи", но именно как ...ПОЛ ( паркетный, пластиковый...) И что это, кому адресовано: "...и только пиши - будешь первой, наверно." Белле Ахмадулиной?!.. Нечаяно подарившей автору такие прекрасные строки...
ЭКАМ.