I
Доносится
хруст тростника
(это сердце сковало льдом).
Шелест осоки
тенью ложится на дно.
Мутные волны перебирают –
“Аз”, “Буки”, “Веди”, “Глаголь”,
и выбрасывают нежное имя
на берег змеиного логова,
имя твоё,
моя возлюбленная
Ева…
II
Моя мечта –
ползти виноградной улиткой
по белоснежному склону Фудзи,
и застывая венозным ясписом
на самой вершине,
срывая ухмылки пепельных облаков,
бросать их
на темя туманного дола,
как лепестки роз,
крича вдогонку:
“Всё-таки, есть небо!”
III
На небе сгущаются тучи,
будто дым
всех выкуренных сигарет
возвращает долги.
На старом кладбище,
неподалеку от берега осени,
надпись ветром:
“Входите без стука”.
Мёртвые любят
переслушивать дождь;
живые –
переспрашивать мёртвых,
и признаваться последним в любви.
IV
Сколько слёз в твоём сердце,
столько звёзд
обожествляет разлуку,
серебристо-серым колье
отражаясь в чёрной воде.
Столько слёз в твоём сердце,
что дождь заснул на камнях,
словно
надломленный ствол тростника
в полночной пустыне.
Доносится
хруст тростника
(это сердце сковало льдом).
Шелест осоки
тенью ложится на дно.
Мутные волны перебирают –
“Аз”, “Буки”, “Веди”, “Глаголь”,
и выбрасывают нежное имя
на берег змеиного логова,
имя твоё,
моя возлюбленная
Ева…
II
Моя мечта –
ползти виноградной улиткой
по белоснежному склону Фудзи,
и застывая венозным ясписом
на самой вершине,
срывая ухмылки пепельных облаков,
бросать их
на темя туманного дола,
как лепестки роз,
крича вдогонку:
“Всё-таки, есть небо!”
III
На небе сгущаются тучи,
будто дым
всех выкуренных сигарет
возвращает долги.
На старом кладбище,
неподалеку от берега осени,
надпись ветром:
“Входите без стука”.
Мёртвые любят
переслушивать дождь;
живые –
переспрашивать мёртвых,
и признаваться последним в любви.
IV
Сколько слёз в твоём сердце,
столько звёзд
обожествляет разлуку,
серебристо-серым колье
отражаясь в чёрной воде.
Столько слёз в твоём сердце,
что дождь заснул на камнях,
словно
надломленный ствол тростника
в полночной пустыне.
Обсуждения Аз, Буки, Веди