Голод оттачивает обоняние.
Септаккорды весенней воды
импровизируют
с нервами, сексом и алкоголем,
в сотнях редакциях сердца.
Больше, больше заборов,
чтобы пройти насквозь!
Красиво, но бесполезно,
примеряя смертельную дозу
перед кривым зеркалом,
кто-то громко тоскует
о карьере великого странника.
Стихи, для чтения про себя,
как последнее детство,
возвращаются
к, заслушанному до дыр,
берегу моря.
Опускаясь на дно,
между водорослей проводов и тел,
последнее слово
высматривает
в землистых зрачках и шрамах –
протяжённость прекрасного.
Холодной росой,
на лбу,
проступают капельки пота,
звеня:
”Помни –
то, что делает нас сильнее,
иногда убивает,
обернувшись смертельной усталостью глаз,
опаздывающих
на разговор по душам
в тихом баре…”
Септаккорды весенней воды
импровизируют
с нервами, сексом и алкоголем,
в сотнях редакциях сердца.
Больше, больше заборов,
чтобы пройти насквозь!
Красиво, но бесполезно,
примеряя смертельную дозу
перед кривым зеркалом,
кто-то громко тоскует
о карьере великого странника.
Стихи, для чтения про себя,
как последнее детство,
возвращаются
к, заслушанному до дыр,
берегу моря.
Опускаясь на дно,
между водорослей проводов и тел,
последнее слово
высматривает
в землистых зрачках и шрамах –
протяжённость прекрасного.
Холодной росой,
на лбу,
проступают капельки пота,
звеня:
”Помни –
то, что делает нас сильнее,
иногда убивает,
обернувшись смертельной усталостью глаз,
опаздывающих
на разговор по душам
в тихом баре…”
Обсуждения Септаккорды весенней воды