Вся в багровой заре, у собора
Тень твоя прислонилась к стене;
Ничего, кроме истины спора
С нечто большим, живущим во мне.
Ты, как призрак, мелькала среди буден,
Чаровала сердца, как мечта,
И звенел колокольцами буден,
И под звоны вертелись цвета.
...Как-то все это глупо, неловко,
Словно бабочки встреча с огнем;
Не любовь для тебя, а... веревка
За счастливые мысли о нем.
И сама уж, наверно, не рада
Полудетской, наивной любви;
Только шепчет один: "Эсмеральда",
Я бы умер за песни твои.
Нелюдим и уродлив без меры,
И живой, словно ужаса тень,
Он сошел бы за призрак химеры,
Не слетевшей с готических стен.
Пред тобою безвольный, как пленник,
Покоренный тобою, как раб,
Он и нынче блуждает, бездельник,
Между лавок соборных и лапм.
Мне привидился он, это правда,
Промелькнув у колонны на миг;
Все он ищет тебя, Эсмеральда,
От любви умеревший, старик.
Тень твоя прислонилась к стене;
Ничего, кроме истины спора
С нечто большим, живущим во мне.
Ты, как призрак, мелькала среди буден,
Чаровала сердца, как мечта,
И звенел колокольцами буден,
И под звоны вертелись цвета.
...Как-то все это глупо, неловко,
Словно бабочки встреча с огнем;
Не любовь для тебя, а... веревка
За счастливые мысли о нем.
И сама уж, наверно, не рада
Полудетской, наивной любви;
Только шепчет один: "Эсмеральда",
Я бы умер за песни твои.
Нелюдим и уродлив без меры,
И живой, словно ужаса тень,
Он сошел бы за призрак химеры,
Не слетевшей с готических стен.
Пред тобою безвольный, как пленник,
Покоренный тобою, как раб,
Он и нынче блуждает, бездельник,
Между лавок соборных и лапм.
Мне привидился он, это правда,
Промелькнув у колонны на миг;
Все он ищет тебя, Эсмеральда,
От любви умеревший, старик.