Апрель стучится белым бездорожьем,
крошится бархатом весенняя метель,
рассвет продрог до бледно-алой кожи;
я безутешен, словно снег и насторожен, как лиса,
но музыка прощает беспокойство.
Тепло фаянса, жар кофейной гущи –
мне сохранят на кромке языка
горячий мимоходный привкус солнца,
пока лоснится млечный пух с седин зимы,
и жемчуг сна рассыпан под ногами.
Излучистые пальцы мёртвых скверов,
перебирая ветви, лад за ладом,
нащупывают птичьи голоса
и залежи травы под бурым паром,
с месторождений серебристых облаков.
Лёд проводов причаливает тишью,
но жизнь терпимее, когда природа ближе;
и где-то там, могильная прохлада
вынашивает новую любовь,
играя блюз на восемь тактов ночи.
крошится бархатом весенняя метель,
рассвет продрог до бледно-алой кожи;
я безутешен, словно снег и насторожен, как лиса,
но музыка прощает беспокойство.
Тепло фаянса, жар кофейной гущи –
мне сохранят на кромке языка
горячий мимоходный привкус солнца,
пока лоснится млечный пух с седин зимы,
и жемчуг сна рассыпан под ногами.
Излучистые пальцы мёртвых скверов,
перебирая ветви, лад за ладом,
нащупывают птичьи голоса
и залежи травы под бурым паром,
с месторождений серебристых облаков.
Лёд проводов причаливает тишью,
но жизнь терпимее, когда природа ближе;
и где-то там, могильная прохлада
вынашивает новую любовь,
играя блюз на восемь тактов ночи.
Обсуждения Легато