Позвольте поднять в этот день полну кружку!
Но не за сестренку и не за подружку
Мадеры, Цимлянского, виски, абсента,
А может настойки из ста компонентов
Из фляжки, бидона, пиалы, стакана,
Посуду найдем для любого гурмана...

С шапкою облаков, с шапкою набекрень
Наших касаясь снов, новый проснулся день.
Знаешь, не надо слов, нужно вставать, но лень,
Будем с тобой заниматься любовью весь день
Ветер несет листву с мокрых, холодных крыш
И отражается хмурое утро в дырах оконных ниш...

Город старинный снежный накрыл капюшон,
Улицы смирно надели свои маскхалаты.
Между деревьев, смотрящих декабрьский сон,
В небо нелепо таращатся люков заплаты.
Слышишь, за окнами дворники рвут капрон,
Правда, сдается мне, дворники забились в щели...

Беспечный бесится апрель.
Куражится меж стекол муха.
Весны чумная канитель
Дает пинка смятенью духа
Гниет сугробов кожура.
Коты бахвалятся на крышах...

Когда безветренными ночами
Слух режут звуки чужих гитар,
Недоуменно пожму плечами,
Наверное, я уже слишком стар.
В пору цветения звездопадов,
Взгляд в небо, кажется мне, нелеп...

Береженного Бог бережет.
Мы слова по крупице роняем.
И, порой, осторожность теряя,
Все равны, и кто прав и кто лжет
Но, вкусив неудач и невзгод,
На издержки судьбы не пеняем...

За окнами неба насморк,
А в комнате вечный ремонт.
Нырну в дождь с погодой на спор,
С собой взяв потрепанный зонт
В любви научился смеяться,
Казалась она вечным сном...

В каком краю достоверно не знаю,
На какой параллели не ведаю
В маленьком театре актеры играют
Маленькие трагедии
Посох сжимая, сквозь ветер и грязь,
Позабыв про уставшую спину...

Кабы не было судьбы, не было б и доли,
Если всем счастливым быть, не было б юдоли.
Кабы не было дорог, не было б мытарства,
Если б не было коня, не было б полцарства.
Кабы не было Христа, не было б и паствы,
Если б не было прощай, не было б и здравствуй...

Идут года, меняются эпохи,
В стране моей давно капитализм.
Но все демократические вздохи
Увы, напоминают онанизм.
Служаки современной синекуры
Бдят интересы партии родной...

Прожектора рвут небо вкривь и вкось,
В который раз пытаются угнаться.
Но рвет висок спасительная злость,
Идем к Берлину, некогда бояться.
Ревут моторы, кровь шумит в ушах,
Зенитные расчеты в суматохе...

Последний царь давно низложен
И дышит вольно каждый человек.
Но, Боже, как они похожи –
Потемкинский и двадцать первый век.
Желчь сухаря и сладость злата,
Тяжелый стон и похвальба...

Встрепенется, распахнётся, да раскатится
Мой проклятый, мой пропитый дар.
Поздно ангел на небе спохватится,
Ангел мой - хранитель, слишком стар.
От судьбы одно благословление –
Раствориться в утреннем дыму...

Разжимает веки громкий топот мух,
Жизнь включила краски, где то после двух.
Мокнет чья то мелочь в банке из под шпрот.
Что за день, в котором все наоборот.
Вроде не ложился, но пора вставать,
Снова обманула смятая кровать...

Благоволит ли мне изменчивая Муза
Ведь лист, как прежде, словом не горит.
Быть может, стал просроченной обузой
И ей по нраву новый фаворит?
Сгорело ль все в пылу позорной страсти,
Когда любил, не чувствуя стыда...

Сумасшедшая ночь, подноси мне листы,
Я их все подпишу, не оставлю пустыми.
Разбросаю слова, тяжелы иль просты
И на каждом листе напишу свое имя.
Не герой, не солдат, пусть ругают, не суть,
На привычном посту, в чистой белой рубахе...

Осенний дождь чуть слышно моросит
И хороводит листья на аллее,
Где девушка печальная сидит,
Быть может о несбывшемся жалея.
Закончились погожие деньки,
Зонты являя верным атрибутом...

Я в один городок невеликий
Добирался пешком из Твери.
Направленья слепы и безлики,
Заблудился, ах черт подери!
Я иду вдоль промокшей дороги
И не знаю, куда держать путь...

Среди рядов муки и кожи
И рыбных куч гнилого смрада,
На площадь торопя прохожих ,
Кострища высится эстрада.
Пред ликам надменной знати
И нищих толп убогим взором...

Как письма, вскрытые цензурой,
Афиши рвет бездомный ветер.
Дождливой осени тинктуру
Гоняют тучи по планете.
Скучны аллеи в старом парке
И на пустующей эстраде...