Я не знаю какие дома у далёких японцев,
И не знаю в каких англичане да немцы живут…
А вот я поселился когда-то внутри Дома Солнца –
Коридор, по прямой, чуть левее… и вот мой приют.
Здесь так ярко лучами блестят помещенья жилые,
И события мирно ступают своим чередом...

Ещё лежат на полках нетронутые маски,
Не едет Дед Мороз, не время добрых фей…
Но нас уже венчают таинственные сказки
За сорок два часа до смен календарей.
Мы, снова покоряя далёкие планеты,
Как много лет назад летим одной тропой...

Ты вычеркнуть меня уже не в силах
Из выпуклости форм дверных глазков,
Твой образ в остывающих чернилах
Впечатаю в историю веков.
Ты вечно будешь слышать у порога
Привычный лязг роняемых ключей...

Ночь эхом бушующим кормит
Вагонов пронзительный стык.
А в синей потрёпанной форме
Присел у вагона мужик.
Окурок швырнув под "кукушку", *
Я поднял дублёнки подол...

Мысли запутались, водка не в радость.
Как написать, чтоб не слечь между строк?..
Детство весёлое – терпкая сладость,
Зрелые годы – печальный урок.
Счастье мальчишки – по станции шляться.
(Кто бы в семь лет оседлал тепловоз?)...

Я хочу написать тишину
Вставшим временем на циферблате,
Без скрипений соседской кровати,
Без руки, теребящей струну.
Я хочу, чтоб на старом столбе
Рыжий кот не визжал на рассвете...

К прозрению наш мир я не готовлю,
Лишь всюду рядом вижу тьму и глушь,
Где жизнь напоминает мне торговлю
Продажами людских разбитых душ.
Печатаются кровью накладные –
С просроченными датами листы…

Тринадцать лет, весна, прогулки парком.
Ладонь дрожит, по талии скользя…
Забыто в поцелуе первом жарком
Родительское веское "нельзя".
Ступив за грань наложенного вето,
Раскрылся откровенности момент...

Не надо одевать меня в пиджак,
Мне с детства ближе кожаные куртки.
И сам решу куда бросать окурки,
И сам решу какой курить табак.
Меня не надо в туфли обувать,
Милее мне спортивные кроссовки...

Ты – не плач, не страданье, не боль,
И не мой разъедающий вирус…
С точки зрения вечности – ноль,
С точки зрения совести – минус.
Ты – не вымысел, но и не быль,
Не принцесса моя, не богиня…

Глаза её блещут волшебным свечением звёздным,
И сколько узрел в них прекрасного я в эту ночь…
Немного игриво-капризны и в меру серьёзны,
Я видел семью в них, я видел в них сына и дочь.
Глаза её новую жизнь зарождают в поэте,
В них вечного счастья заложена крепкая суть...

На покрытие прожитой грусти
Лёг твой нежный святой поцелуй,
Он разбитую душу отпустит…
Ты заштопай её, забинтуй.
Поднимаю уставшие веки,
Вижу солнечный танец лучей...

А помнишь как июльская жара
Водила уголками Закарпатья?
Как встретила грозой "Тростян"-гора,
Дождём стуча в клеёнчатые платья.
И взглядами пробив густой туман,
Карпатские высматривая дали...

По тоненькой тропинки волоску
Плетусь к тебе, в зубах зажав сигару…
Не пей одна! Ведь горькую тоску
Гораздо легче вытравить на пару.
Прольётся в ночь шампанского фонтан,
Застелем пол обёртками ирисок...

Тревожной шлюпкой дрогнувшего чувства
Плывут к переплетению миров
Последние ценители искусства –
Хранители талантов и даров.
Былых шедевров скверные подделки
Расскажут, что культура душ мертва...

Ох, мама, на роду мне написали,
Что поиск и скитанья – мой удел.
О них я никогда не сожалел,
Но нет, ещё не пройдены все дали.
Зажги свечу и ужин приготовь,
Присядем "на дорожку" как обычно...

Израню своё сердце, искалечу,
В безумии ткнусь в омут головой.
Я знаю, никогда тебя не встречу,
Но тешу грусть надеждою слепой.
И год за годом болями тупыми,
Печалью, захлебнувшейся в спирту...

Пришла пора души уединенья,
Уйму свой ненасытный страстный пыл.
Я чувствую нашествие затменья,
Но быстрой смерти я не заслужил.
Готовлю погребенье не до срока,
Не время строчки ластиком стирать!...

Не выучил я правил
Игры с кривой судьбой –
На первого поставил,
Но первым был второй.
Я верил, ждёт дорога
Средь тысячи путей...

Столько яркого света
Разлилось над землёй,
В свете тонет планета,
Порождая покой.
Подхожу к продавщице,
По прилавку стучу…