Это ты виновата
в том, что стало со мной!
Превратила в солдата,
проигравшего бой.
Этот бой был кровавым.
Он был груб и жесток...

Меня окружает стена, стена равнодушья людского.
Преградой незримой она становится снова и снова,
когда я пытаюсь входить в глухие, незрячие души,
глаза призывая открыть, прочистить оглохшие уши.
Как можно без боли смотреть на сбитого пса у дороги,
на чью-то тюремную клеть, на чьи-то недвижные ноги...

Из-под ног земля ушла
у девчушки Насти.
Два невидимых крыла
выросли от счастья.
И, раскинув их, она
взмыла в поднебесье...

Капельки - звёзды закапали с неба
в посеребрённый ковшик луны.
Ночь выползает, как призрак из склепа.
В складках плаща её прячутся сны.
Ковш выпивает и в путь отправляется
по небосводу млечной тропой...

Где ты? Где ты, моё счастье?
Помоги мне! Сделай милость!
Сделай так, чтобы ненастье
хоть на миг угомонилось,
чтобы грозы не гремели
над долиной подсознанья...

К беде привыкнуть невозможно.
Она всегда – как в спину нож.
Она крадётся осторожно
и бьёт, когда совсем не ждёшь.
Пока мы спим, у изголовья
она кружит, как вороньё...

Она давно уж плакать разучилась,
живёт, надеясь лишь на Божью милость,
намаялась и настрадалась вдоволь
за жизнь свою, за долгую, за вдовью.
Обида комом к горлу подступала.
Ей так хотелось жизнь начать сначала...

Ты заполнила дни мои, ночи!
Ты – мечты мои! Ты – мои сны!..
Наш роман испещрён многоточьями.
Только нет в этом нашей вины.
Ты, как яркая-яркая молния,
осветила мой жизненный путь...

Ни у кого нет права на жестокость!
Мы этот христианский постулат,
бывает, вспоминаем ненароком,
шагая по мозаике утрат.

Мир казался Ей разнотравьем
белым, розовым, голубым…
Он мечтой Её жить заставил,
а мечта превратилась в дым.
Закружили шальные ветры,
навевая цветные сны…

Я по судьбе своей, плутая,
бреду, бреду к воротам рая,
давая каждый раз зарок
на перекрестиях дорог
не делать подлостей намеренно,
Благую Весть нести уверенно...

Разломана, расколота,
развеяна, рассеяна
любовь Её осенняя,
дрожащая от холода.
Любовь Её, сердечную,
от гибели спасала...

Как много в нас противоречий!
Нести в себе их – наш удел.
Они таятся в нашей речи,
в порядке повседневных дел,
в хитросплетеньях лабиринта,
который памятью зовём.....

Я копошусь в темнице подсознанья,
как трубочист в продымленной трубе.
Я так пронизан болью состраданья,
что часто забываю о себе!
Я весь изрезан горем человечьим,
как острыми осколками стекла...

Она брела по шпалам дней едва живая,
как заблудившийся домашний, старый пёс,
тоскливым взглядом скорый поезд провожая,
который счастье её глупое унёс...
Шальное счастье поступило нерезонно:
проигнорировав хозяйские мольбы...

Так, давайте, улыбнёмся!
Даже, если нет причин.
Улыбнёмся бликам солнца
в окнах мчащихся машин,
воробьям в зелёной травке,
голубям на проводах...

Ты – сумасшествие, ты – страшное пророчество,
ты – наш кошмар, ты – наша западня,
ты – наше наказанье, Одиночество!..
Молюсь, чтоб миновало ты меня!.

Какая кроется печаль
под шестибуквием «Прощай»!
Им бьют жестоко по лицу
с размаху девичью красу,
Его вонзают, как кинжал,
в глазницы рыцарских забрал…

Тот, кто прочтёт эти строки,
думаю, сможет легко
смысл увидеть глубокий
в слове простом «молоко».
Слово короткое это
нам в назиданье дано...