Я возвращаюсь после боя.
В безмолвии домов полкИ.
Уже восход вонзил клыки
В плоть улиц за моей спиною.
И стены, лестницы, постели
Проломят первые лучи...

Вот, познакомьтесь, Есенин Серега,
Ходит в цилиндре по сельской дороге,
По той, что в колхозные входит поля,
Где Сологуб ночью бесов гонял,
Которые бегают днем по долине,
Где Мережковский бухал с Муссолини...

Вера в реальность равна вере в сказки.
Новая реальность. Новые маски.
В основе отличия
От принятого обличия –
Тотальное попирание
Нормированного приличия...

наши уши
давно уж
в ловушке
сплетений
либерастичности
либерастений...

у нас всё per annum*,
чего тут скрывать?
наши политики
любят играть
в игру со словами,
в игру со слонами...

Зачем опошлять нам поэзию матом?
Давайте красиво и тонко писать!
А кто не согласен - запрём в казематы.
Навек. "Карантин! Никого не впускать!"
А как же без мата писать о реальности?
В стране - геноцид, нищебродство, бардак!...

Четыре минуты назад
Я смотрел, как ползут без конца
Чьи-то немые тени
С усталыми, грустными лицами.
А после, проснувшись, вспомнил,
Что нет у меня лица...

Беззащитная любовь
вонзила в него
свои коготки
кровавые клыки
и разорвала его
всего...

Смотрю сквозь окно я с этажных вершин.
По моим эмпирическим наблюдениям,
Против истины опыт не сильно грешил.
Снег в конце-то концов завершил
Свой естественный процесс выпадения.
И что же выходит? Выходит – пора...

Вы можете смеяться, можете пить,
Можете просто нормально дожить.
Но настоящие панки уходят туда,
Где под толщею луж уже спят города.
И гитарные выкрики до хрипоты
Глухо звучат из-под мутной воды...

Выстелить строчки цветами и мхами,
Что-то томление смутное гложет…
Вы называете это стихами?
Стихи!
это то!
чем бьют!...

На город весна навалилась прилично,
Все как обычно - весьма статистично.
И когда ты смотришь на мир прагматично,
То видишь так столько различного кала,
Гнилого металла и черного нала,
В общем, хорошего видно там мало...

- Ты боишься собак? – спросил пес. - Я ничего не боюсь! – сказала девочка. - Тогда тебе наверно совсем одиноко в этом мире, где тебе совсем нечего бояться. - Вовсе не одиноко, - уверенно сказала девочка. – Я уже привыкла. *** - Как заряжать пистолет? – спросила она пса. – Нужно набить много-много патронов в ствол? - Нет, - засмеялся пес, - патроны нужно вставлять в обойму. Вот, смотри. - Понятно...

Вообще-то Виктор Антонович был писателем. По крайней мере, он что-то писал. Кажется, на бумаге. Или на компьютере. Печатал. Нет, все-таки писал. На бумаге. Потому что однажды у него закончилась бумага. И он пошел за ней в магазин. Потому что на чем-то нужно было писать. И потому что магазин был недалеко. И потому что он получил по голове от хозяина квартиры за то, что обписАл все стены в своей...

Кто из нас заслужил Рай?
Ткните в него пальцем.
Выбейте ему зубы.
Забейте ему двери,
Забейте же ему двери в Рай.
Скажите ему: Выбирай!...

В очередь! В очередь! По расписанию!
Кто на заклание? Кто на заклание?
Граждане! Очередь! Кто у вас крайний?
Крайние все. Все - на заклание.
Люди! Проследуйте в зал ожидания!
Мест хватит всем. Это ж заклание...

Жил веками,
Крыл матюками,
Читал Мураками,
Разводил руками,
Звенел медяками,
Дружил с мудаками...

Он с детства жутко боялся высоты. Боялся смотреть вниз из окна, боялся лазить по деревьям, боялся выходить на балкон. Страх смотрел ему прямо в глаза, а он боялся взглянуть на него в ответ. Так он и жил, довольно долго. Пока однажды друзья не затащили его на чертово колесо. И вот тогда он по-настоящему ощутил Страх. Страх парализовал всё его тело до самых кончиков пальцев, Страх сжал его душу...

Осенью Удод с Федором решили подработать. И взялись выполнить некоторые работы у одной бабуси. Покрасить ей двери в комнатах и вскрыть лаком паркет. Опыта, правда, у них не было, но это их не особо парило. Бабуся – всё равно не разберет. А опыт – дело наживное. Наживется как-нибудь. Бабуся всю мебель транспортировала в спальню, заперла ее на ключ и ушла к подруге в соседний подъезд, оставив...

Товарищ Сталин достал из-за голенища свою походную ложку, придвинул поближе к себе тарелку со щами и начал смачно хлебать. Шел 1937-й год… Внезапно в комнату заглянул караульный. - Товарищ Сталин, - сказал он, - к Вам товарищ Тухачевский. Иосиф Виссарионович недовольно поморщился. Он не любил, когда его отвлекают во время еды. Но он был очень чутким, поэтому никому не мог отказать. - Пусть войдет...