Осенний лист влетел в окно мне,
и месяц пО небу поплыл.
Моё «Вчера» никто не помнит.
И даже я его забыл.
Моё «Сегодня» пролетело,
теперь оно уже – «Вчера»...

На границе Ада и Рая,
разделяющей Божий мир,
полоса идёт не сплошная,
а затоптанный штрих-пунктир.
На границе Рая и Ада
нет охранников никогда...

Я сижу на вершине голой
головой в кучевых облаках.
Ветер ласковый и весёлый.
Подо мной протекает река –
сквозь завалы чужих желаний,
вдоль утёса неправильных слов...

Глубоко за гранью смысла
чистой правды и вранья,
в подсознании зависло
моё внутреннее «Я».
Никогда оно со мною
не бывает заодно...

Я буднями скользнул по краю лета.
Я журавлиным криком пролетел.
И в полном соответствии с сюжетом,
опять – совсем не то, что я хотел.
Журавлик из бумаги – оригами.
Со школы помню, как его сложить...

Настала осень, если присмотреться…
И лето кончилось, и стало холодать…
Так выпьем же за то, чтобы согреться!
Потом закусим, и нальём опять…
Мужчины! Наливаем и не плещем!
Сегодня будем весело бузить!...

Осень гуляет в задумчивом парке,
жёлтую с клёнов срывая листву.
Ветер небрежно бросает подарки
на остывающую синеву.
Тихо, как падают листья с деревьев,
пОд ноги падает Умерший стих...

А вы знали, что Храм Иоанна Крестителя,
что крестами царапает купол небес,
вдвое больше фигуры Петра-Просветителя,
и в сто раз превзошёл Красноярскую ГЭС?
А вы в курсе? – на крыше театра московского,
на тачанке гарцующий бог Аполлон...

Прав был Кутузов – на что им надеяться?
Можно француза и не торопить:
сам побежит, никуда он не денется –
даже дубиной не надо лупить.
Армия тает в болезнях и голоде.
Крепко лютует в лесу партизан...

Снова война, и опять же с французами,
и во главе у них – Наполеон.
Снова призвали стратега-Кутузова,
и, как всегда, не торопится он…
Высшее общество – патриотичное:
все на врага возмущенно глядят...

Вновь императоры мирно поладили,
и заявили о братской любви.
Ну и зачем только время потратили
в лужах пролитой солдатской крови? …
В отпуск корнет Николай возвращается –
карты, театры, балы, вечера…

Русскую армию вместе с Кутузовым
в Австрии Наполеон обижал.
Мы там тогда воевали с французами –
кто-то кого-то не так уважал.
Аустерлицкое было сражение:
Пулею ранен Болконский Андрей...

Красавец Вронский – щёголь и повеса
влюбляется в замужнюю мадам.
Та тоже не скрывает интереса –
лямура захотелось господам…
Быстрее ветра шепоток досужий:
«Каренина – бессовестная бл*дь!»...

За окошком снегири греют куст рябиновый.
Наливные ягоды рдеют на снегу.
Я сегодня ночевал с женщиной резиновой,
без которой дальше жить просто не могу.
Я уверен, где-то есть и другие женщины,
но себя не обмануть с ней наедине...

Мои рифмы твердеют цитатами,
бронзовея на белом листе:
Наша жизнь – не тире между датами
на холодной гранитной плите.
Накопившими пыль мемуарами?
Достижениями в ремесле?...

Я смирился давно с безуспешностью.
В нашем старом тупом шапито
перед каждым встаёт с неизбежностью
Самый Страшный Вопрос –
«Ну и что?»
Ты трясёшься в набитом автобусе...

Я ношу в себе тайну –
Великий Секрет,
и его я ни с кем не делю.
Но тебе я скажу, несмотря на запрет:
я люблю тебя.
Очень люблю...

Однажды, вспомнив про свои истоки,
вернулся в свой заштатный городок
помещик по фамилии Ставрогин –
кутила, заводила и ходок.
Приятели его – не то масоны,
не то ещё какие бунтари...

..
Князь Мышкин – гость из-за границы.
По заключенью докторов,
он мог бы жить и вне больницы –
не буйный, хоть и не здоров.
Совпало так, что тем же часом...

Раскольников набрался знаний –
наверно, от большевиков –
как мир избавить от страданий,
а заодно – и от долгов.
«Имею право, бляха-муха,
свершить великие дела –...