Главный научный сотрудник Института, доктор физико-математических наук Валерий Рудаков вычислил, что на белокаменную надвигается очередная геодеформационная волна, которая достигнет своего пика уже в апреле-мае нынешнего года (речь идет о 2004 г.).
Если не принимать никаких мер, город может подвергнуться серьезным испытаниям, утверждает ученый.
– Валерий Петрович, обычно подземельями пугают маленьких детей. Но и взрослый вздрогнет, узнав об опасностях, которые таят в себе недра Москвы. Речь идет о так называемых геопатогенных зонах, или зонах геологического риска. Официальная наука долгие годы утешала население: дескать, в фундаменте столицы нет никаких разломов. Но в 1977 году на 3-ей Хорошевской улице обрушились два дома. Это была реакция на землетрясение в Румынии. Потом выяснилось, что на этом месте были карстовые пустоты. В 1984 году на той же улице треснули школа и детский сад. Аккурат под этими зданиями проходили две зоны геологического разлома. Слава Богу, детей успели эвакуировать…
Хорошевский район и сегодня – один из самых рискованных в геологическом смысле. В муниципальном округе «Щукино» опасные участки составляют почти половину территории. В своем несчастье округ не одинок. Если посмотреть на карту, составленную сотрудниками нашего Института, «лицо» Москвы испещрено морщинами тектонических трещин вдоль и поперек. И именно в этих зонах, вопреки здравому смыслу, ведется наиболее активное строительство.
– О каких зонах речь?
– Основание нашего города – так называемый московский авлакоген – геологическая структура, опущенная по линиям разломов на глубину порядка 1,5-2 километров. Визуально это выглядит, как заполненный осадочными породами огромный провал, растянувшийся через весь центр столицы и большую часть Подмосковья. Строить на бортах авлакогена все равно, что играть в жмурки на краю пропасти. Но это делается.
Новое здание Президиума Академии наук воздвигнуто прямо на пересечении двух разломов, и в любой момент оно рискует подвергнуться значительным разрушениям. Работникам РАН пришлось создать собственную сейсмическую службу: здание незаметно покачивается, как парус на ветру. Для многих москвичей свежо воспоминанье, как почти на пять лет закрылась станция метро «Краснопресненская». Тогда под одним из эскалаторов обнаружилась пустота – огромная карстовая воронка, которую постепенно вытачивала засыпанная при строительстве метрополитена речка. В итоге, туда пришлось закачивать огромное количество бетона.
Возведение знаменитого мемориала на Поклонной горе тоже могло закончиться трагедией. Строители срыли гору бульдозерами, нарушив водоносные слои, и подвалы комплекса полностью затопило. Пришлось останавливать строительство и принимать срочные меры. Но и сейчас там очень сыро, на стенах здания выпадает обильная роса.
Высотное здание «Газпрома» в Новых Черемушках построили вопреки неблагоприятным инженерно-геологическим условиям: рядом проходит тоннель метро, и образуются плывуны. Работники солидной организации подвергли себя и окружающих опасности, не удосужившись посоветоваться со специалистами. Бетон пришлось возить целыми грузовиками… Список можно продолжать, сколь угодно долго.
– А что могут сказать специалисты?
– Территория Москва уникальна по своей геодинамической природе. Таких городов мало. Она располагается в пределах так называемой Московской синеклизы – геологической складки с отрицательной формой залегания, т.е. структуры, напоминающей по форме почти развернутую книгу с опущенным вниз корешком. В такой структуре осадочные породы как бы плавают в воде, как айсберги в Ледовитом океане.
Говорят, Гитлер собирался затопить Москву: он был информирован, что сделать это проще, чем сжечь ее, как пытался его предшественник – завоеватель из Франции. Аквапарк оказался в опасной зоне пересечения двух разломов, о чем строителям мог сказать любой геоморфолог, если бы его спросили. Строить в этом месте было безумием. Но, боюсь, аквапарк – только одна из многочисленных техногенных катастроф, свидетелями которых нам вскоре предстоит стать.
– Какой кошмар! Что вы имеете в виду?
– Дело в том, что Земля – самоорганизующаяся система, живой организм, она постоянно дышит, и геопатогенные зоны являются проводниками потока флюидов. С определенной периодичностью планета как бы приводит себя в порядок, ежегодно генерируя геодеформационные волны. Это необходимо для сохранения количества движения – ведь на Земле как любой вращающейся системе действует закон инерции. Волна идет от экватора к полюсам и достигает широт Москвы. Так что ничего поразительно в том, что происходит в Белокаменной, нет. Просто надо изучать законы физики Земли и уважать их, а не действовать им наперекор.
Так вот, мы прогнозируем, что очередной сезонный пик волны придется на апрель-май нынешнего года (2004). Разрушению могут подвергнуться высотные здания, строящиеся в центре столицы, многие сооружения, оказавшиеся на границах разломов. Если где-то можно остановить строительство, лучше сделать это немедленно и пересмотреть проект. В таких случаях нельзя думать о потерянных деньгах – надо заботиться о людях, которые подвергаются опасности.
Кстати, на полученной нами записи изменения флюидодинамического режима московского авлакогена видно, что «раскачивание» в нем водонасыщенных пород началось уже 12 февраля. После какого-то внутреннего гидродинамического процесса, резко «приостановившего» это раскачивание в середине 14 февраля до середины 16 февраля, наступило «гидродинамическое затишье», после чего все вернулось к исходному фоновому уровню.
– Но как же японцы умудряются строить небоскребы в сейсмоактивных зонах?
– И не только небоскребы – даже атомные электростанции. В стране восходящего Солнца без учета требований науки сейсмостойкого строительства не утверждается ни один проект. Есть различные способы безопасного возведения зданий в неблагополучных районах – например, использование кольцевого фундамента или демфирующих устройств, повышающих устойчивость дома. В Алжире вообще все дома изготовлены из монолитного бетона. А самыми устойчивыми к внешним воздействиям являются русские избы.
– Так что же делать - строить избы или учиться у японцев?
– Возвращаться в позапрошлый век или далеко ехать за опытом не обязательно. Достаточно вспомнить опыт недавнего прошлого. В Советском Союзе этим вопросом занималось Министерство геологии и несколько НИИ. До 1992 года уставом для строителей были так называемые СНИПы – строительные нормы и правила, по которым на геофизическую разведку отводилось пять процентов стоимости сметы будущего строительства. В Таджикистане и сейчас работает Институт сейсмостойкого строительства. Его директор – один из крупнейших в мире специалистов в этой области, - Собит Негматуллаев, ученик академика Садовского, раньше часто приезжал в Москву. Теперь его постоянно приглашают в Америку – там высоко ценят его опыт. У нас, видимо, нет. Единственное соображение, которым подчас руководствуется заказчик, - хочу строить здесь, и точка. Это, конечно, преступление.
– Валерий Петрович, в одной из публикаций о ваших исследованиях я прочла, что под Кремлем находится водородная «бомба», готовая взорваться в любой момент. Это что, образное выражение?
– В определенной мере да. С помощью эманационных методов нам удалось выявить водородные аномалии, самая интенсивная из которых находится в самом сердце Москвы – в том числе, под Кремлем. Водород – крайне взрывоопасный газ, если его концентрация достигает определенных уровней. Так что и здесь вопрос остается открытым для исследований. Кроме того, зоны тектонических нарушений являются источниками повышенных концентраций радиоактивного радона, содержание которого в рыхлых отложениях этих мест превышает предельно допустимые нормы в 100 и более раз. Именно на зоны геодинамических аномалий приходится повышенное количество смертей от онкологических заболеваний. Ученые, вслед за Александром Чижевским, все четче видят связь между геодинамикой территории и человеческим здоровьем, а также социальными процессами, происходящими в обществе. Кстати, наблюдаемые в Грузии социальные волнения являются предвестником возможного в апреле-мае месяце сейсмического события. Об этом говорит и тот факт, что в прошлом году природа уже обозначила место будущего «очага» землетрясения.
– Где же, все-таки, находятся геопатогенные зоны столицы?
– В районе метро «Кропоткинская», Октябрьской площади и Васильевского спуска (за большое количество странных и нередко трагических случаев это место в народе прозвали «Бермудским треугольником»), а также неподалеку от метро «Академическая», «Юго-Западная», «Профсоюзная», «Речной вокзал» и «Водный стадион». В зону риска входит восточная «ветка» метро. Но не надо пугаться и искать квартиру в другом районе. Ведь предсказать, как поведет себя природа, поставленная в жесткие условия мегаполиса, очень сложно. Полностью безопасного места в нашем городе, увы, нет. Но эту опасность зачастую создаем мы сами. Как только столичные чиновники поймут, что без ученых им не обойтись, ситуация постепенно изменится к лучшему.
Главное – не опоздать: в нашем институте остались только люди пенсионного возраста, работающие на голом энтузиазме. Из молодежи в последние годы диссертацию защитила только одна девушка, моя бывшая аспирантка, полюбившая профессию настолько, что готова ради науки пожертвовать собственным материальным благополучием. Но вечно так продолжаться не может. Мы умрем, и, когда прибегут за нашим советом, спрашивать будет уже некого.
Наталия Лескова,
"На грани невозможного" 9(340), 2004
– Валерий Петрович, обычно подземельями пугают маленьких детей. Но и взрослый вздрогнет, узнав об опасностях, которые таят в себе недра Москвы. Речь идет о так называемых геопатогенных зонах, или зонах геологического риска. Официальная наука долгие годы утешала население: дескать, в фундаменте столицы нет никаких разломов. Но в 1977 году на 3-ей Хорошевской улице обрушились два дома. Это была реакция на землетрясение в Румынии. Потом выяснилось, что на этом месте были карстовые пустоты. В 1984 году на той же улице треснули школа и детский сад. Аккурат под этими зданиями проходили две зоны геологического разлома. Слава Богу, детей успели эвакуировать…
Хорошевский район и сегодня – один из самых рискованных в геологическом смысле. В муниципальном округе «Щукино» опасные участки составляют почти половину территории. В своем несчастье округ не одинок. Если посмотреть на карту, составленную сотрудниками нашего Института, «лицо» Москвы испещрено морщинами тектонических трещин вдоль и поперек. И именно в этих зонах, вопреки здравому смыслу, ведется наиболее активное строительство.
– О каких зонах речь?
– Основание нашего города – так называемый московский авлакоген – геологическая структура, опущенная по линиям разломов на глубину порядка 1,5-2 километров. Визуально это выглядит, как заполненный осадочными породами огромный провал, растянувшийся через весь центр столицы и большую часть Подмосковья. Строить на бортах авлакогена все равно, что играть в жмурки на краю пропасти. Но это делается.
Новое здание Президиума Академии наук воздвигнуто прямо на пересечении двух разломов, и в любой момент оно рискует подвергнуться значительным разрушениям. Работникам РАН пришлось создать собственную сейсмическую службу: здание незаметно покачивается, как парус на ветру. Для многих москвичей свежо воспоминанье, как почти на пять лет закрылась станция метро «Краснопресненская». Тогда под одним из эскалаторов обнаружилась пустота – огромная карстовая воронка, которую постепенно вытачивала засыпанная при строительстве метрополитена речка. В итоге, туда пришлось закачивать огромное количество бетона.
Возведение знаменитого мемориала на Поклонной горе тоже могло закончиться трагедией. Строители срыли гору бульдозерами, нарушив водоносные слои, и подвалы комплекса полностью затопило. Пришлось останавливать строительство и принимать срочные меры. Но и сейчас там очень сыро, на стенах здания выпадает обильная роса.
Высотное здание «Газпрома» в Новых Черемушках построили вопреки неблагоприятным инженерно-геологическим условиям: рядом проходит тоннель метро, и образуются плывуны. Работники солидной организации подвергли себя и окружающих опасности, не удосужившись посоветоваться со специалистами. Бетон пришлось возить целыми грузовиками… Список можно продолжать, сколь угодно долго.
– А что могут сказать специалисты?
– Территория Москва уникальна по своей геодинамической природе. Таких городов мало. Она располагается в пределах так называемой Московской синеклизы – геологической складки с отрицательной формой залегания, т.е. структуры, напоминающей по форме почти развернутую книгу с опущенным вниз корешком. В такой структуре осадочные породы как бы плавают в воде, как айсберги в Ледовитом океане.
Говорят, Гитлер собирался затопить Москву: он был информирован, что сделать это проще, чем сжечь ее, как пытался его предшественник – завоеватель из Франции. Аквапарк оказался в опасной зоне пересечения двух разломов, о чем строителям мог сказать любой геоморфолог, если бы его спросили. Строить в этом месте было безумием. Но, боюсь, аквапарк – только одна из многочисленных техногенных катастроф, свидетелями которых нам вскоре предстоит стать.
– Какой кошмар! Что вы имеете в виду?
– Дело в том, что Земля – самоорганизующаяся система, живой организм, она постоянно дышит, и геопатогенные зоны являются проводниками потока флюидов. С определенной периодичностью планета как бы приводит себя в порядок, ежегодно генерируя геодеформационные волны. Это необходимо для сохранения количества движения – ведь на Земле как любой вращающейся системе действует закон инерции. Волна идет от экватора к полюсам и достигает широт Москвы. Так что ничего поразительно в том, что происходит в Белокаменной, нет. Просто надо изучать законы физики Земли и уважать их, а не действовать им наперекор.
Так вот, мы прогнозируем, что очередной сезонный пик волны придется на апрель-май нынешнего года (2004). Разрушению могут подвергнуться высотные здания, строящиеся в центре столицы, многие сооружения, оказавшиеся на границах разломов. Если где-то можно остановить строительство, лучше сделать это немедленно и пересмотреть проект. В таких случаях нельзя думать о потерянных деньгах – надо заботиться о людях, которые подвергаются опасности.
Кстати, на полученной нами записи изменения флюидодинамического режима московского авлакогена видно, что «раскачивание» в нем водонасыщенных пород началось уже 12 февраля. После какого-то внутреннего гидродинамического процесса, резко «приостановившего» это раскачивание в середине 14 февраля до середины 16 февраля, наступило «гидродинамическое затишье», после чего все вернулось к исходному фоновому уровню.
– Но как же японцы умудряются строить небоскребы в сейсмоактивных зонах?
– И не только небоскребы – даже атомные электростанции. В стране восходящего Солнца без учета требований науки сейсмостойкого строительства не утверждается ни один проект. Есть различные способы безопасного возведения зданий в неблагополучных районах – например, использование кольцевого фундамента или демфирующих устройств, повышающих устойчивость дома. В Алжире вообще все дома изготовлены из монолитного бетона. А самыми устойчивыми к внешним воздействиям являются русские избы.
– Так что же делать - строить избы или учиться у японцев?
– Возвращаться в позапрошлый век или далеко ехать за опытом не обязательно. Достаточно вспомнить опыт недавнего прошлого. В Советском Союзе этим вопросом занималось Министерство геологии и несколько НИИ. До 1992 года уставом для строителей были так называемые СНИПы – строительные нормы и правила, по которым на геофизическую разведку отводилось пять процентов стоимости сметы будущего строительства. В Таджикистане и сейчас работает Институт сейсмостойкого строительства. Его директор – один из крупнейших в мире специалистов в этой области, - Собит Негматуллаев, ученик академика Садовского, раньше часто приезжал в Москву. Теперь его постоянно приглашают в Америку – там высоко ценят его опыт. У нас, видимо, нет. Единственное соображение, которым подчас руководствуется заказчик, - хочу строить здесь, и точка. Это, конечно, преступление.
– Валерий Петрович, в одной из публикаций о ваших исследованиях я прочла, что под Кремлем находится водородная «бомба», готовая взорваться в любой момент. Это что, образное выражение?
– В определенной мере да. С помощью эманационных методов нам удалось выявить водородные аномалии, самая интенсивная из которых находится в самом сердце Москвы – в том числе, под Кремлем. Водород – крайне взрывоопасный газ, если его концентрация достигает определенных уровней. Так что и здесь вопрос остается открытым для исследований. Кроме того, зоны тектонических нарушений являются источниками повышенных концентраций радиоактивного радона, содержание которого в рыхлых отложениях этих мест превышает предельно допустимые нормы в 100 и более раз. Именно на зоны геодинамических аномалий приходится повышенное количество смертей от онкологических заболеваний. Ученые, вслед за Александром Чижевским, все четче видят связь между геодинамикой территории и человеческим здоровьем, а также социальными процессами, происходящими в обществе. Кстати, наблюдаемые в Грузии социальные волнения являются предвестником возможного в апреле-мае месяце сейсмического события. Об этом говорит и тот факт, что в прошлом году природа уже обозначила место будущего «очага» землетрясения.
– Где же, все-таки, находятся геопатогенные зоны столицы?
– В районе метро «Кропоткинская», Октябрьской площади и Васильевского спуска (за большое количество странных и нередко трагических случаев это место в народе прозвали «Бермудским треугольником»), а также неподалеку от метро «Академическая», «Юго-Западная», «Профсоюзная», «Речной вокзал» и «Водный стадион». В зону риска входит восточная «ветка» метро. Но не надо пугаться и искать квартиру в другом районе. Ведь предсказать, как поведет себя природа, поставленная в жесткие условия мегаполиса, очень сложно. Полностью безопасного места в нашем городе, увы, нет. Но эту опасность зачастую создаем мы сами. Как только столичные чиновники поймут, что без ученых им не обойтись, ситуация постепенно изменится к лучшему.
Главное – не опоздать: в нашем институте остались только люди пенсионного возраста, работающие на голом энтузиазме. Из молодежи в последние годы диссертацию защитила только одна девушка, моя бывшая аспирантка, полюбившая профессию настолько, что готова ради науки пожертвовать собственным материальным благополучием. Но вечно так продолжаться не может. Мы умрем, и, когда прибегут за нашим советом, спрашивать будет уже некого.
Наталия Лескова,
"На грани невозможного" 9(340), 2004
Обсуждения Водородная бомба под Кремлем