Чем опасна чрезмерная гигиена и стремление к стерильной чистоте, рассказывает в своей книге немецкий научный журналист. В издательстве «Питер» вышла книга Берта Эхгартнера «Крах гигиены. Как война с микробами уничтожает наш иммунитет», посвящённая тому, как человечество разочаровалось в войне с микробами.
Однажды мы уже рассказывали о книге Джессики Сакс «Микробы хорошие и плохие», в которой говорится о длинных взаимоотношениях людей и микробов, о различных теориях происхождения инфекционных болезней, о становлении гигиены, а также о том, как её придирчивое соблюдение становится причиной новых, прежде невиданных опасностей. Независимый научный журналист Берт Эхгартнер сфокусировал внимание только на последней из проблем: его книга посвящена тому, чем опасна нынешняя гигиеническая модель. Но прежде чем о ней говорить, нужно разобраться, в чём заключалась модель прежняя.
ОТКРЫТИЯ КОХА И ПАСТЕРА ПРОТИВ ЭПИДЕМИЙ
Когда жители Европы стали строить города и жить скученно, инфекционные заболевания нашли для себя идеальную питательную среду. В особенности это касалось бедных кварталов, трущоб. Узкие улочки, залитые нечистотами и заваленные конским навозом, по которым бегают крысы-переносчики — что может быть лучше для болезнетворной бактерии, которая мечтает стать целой колонией?
Если бы так продолжалось и дальше, крупные города были бы буквально выкошены эпидемиями. Избежать этого помогли несколько достижений научно-технической мысли. Кроме появления канализации, которая помогла справиться с наплывом нечистот, и развития транспорта, которое дало городам возможность не утонуть в лошадином навозе, свою роль сыграло учение гигиенистов.
Те считали, что причиной инфекции являются грязь или миазмы, таинственные ядовитые испарения. Несмотря на то, что сторонники этой теории не верили в существование микробов, полагая их антинаучной выдумкой, именно они популяризировали мытьё рук, регулярные перевязки и соблюдение чистоты в больницах.
Однако их идейные противники, которые считали, что заболевания вызываются невидимыми агентами, получили вскоре научное подтверждение своей теории. В 1876 году Луи Пастер сделал достоянием общественности микробную теорию. Его опыты показали: в закрытом герметичном сосуде с питательной средой, где предварительно был очищен воздух, сохраняется стерильность. А вот там, где воздух не фильтровался, питательная жидкость превращается в настоящий зоопарк микроорганизмов. (Этим Пастер заодно опроверг теорию самозарождения живых существ.)
Вдохновлённый Луи Пастер объявил микробам войну, что казалось логичным на фоне массовых эпидемий. Он предполагал, что, избавившись от микробов, можно будет полностью победить заболевания. Казалось бы, что здесь могло пойти не так? Дело в том, что Пастер не верил в полезные микроорганизмы. По его мнению, здоровый живой организм изначально стерилен, как те банки с раствором, которые он заполнял фильтрованным воздухом, а все беды как раз от бактерий: «Только деятельность бактерий растворяет и разрушает ткани».
Схожего мнения придерживался Робер Кох, который, вооружившись микроскопом и фотоаппаратом, нашёл и засвидетельствовал возбудителей различных заболеваний. По его мнению, с любыми бактериями следовало сражаться. Учитывая, каких успехов достиг Кох в своих исследованиях, его выводы также вызвали у многих доверие.
Пропагандист гигиены и умеренного образа жизни Макс фон Петтенкофер и «социальный врач» Рудольф Вирихов, который больше интересовался процессами в тканях, чем возбудителями болезней, полагали, что всё устроено куда сложнее, чем простая связь болезни и возбудителя. Несмотря на то, что эти исследователи не сделали таких важных прорывов, как Пастер и Кох, в их словах была доля правды.
Проект «Путешествие человеческого микробиома», в рамках которого были взяты смывы с икон из московских церквей.
Свободен ли здоровый организм от бактерий? Конечно, нет. Каждый человек — это целая вселенная для своих обитателей: бактерий, вирусов, клещей, грибков. Набор микроорганизмов, который находится внутри организма человека и на поверхности его кожи, называется микробиомом. О том, как как микроскопические организмы, населяющие желудочно-кишечный тракт влияют на нашу жизнь, можно прочитать в книге «Очаровательный кишечник.
Как самый могущественный орган управляет нами» микробиолога Джулии Эндерс. О взаимодействии человека и микробов в ещё более широком плане рассказывает книга Дэвида Кларка «Микробы, гены и цивилизация». Здесь речь идёт о том, как микроорганизмы провоцировали социальные изменения и крупные культурные сдвиги. Игнорировать их влияние, равно как и считать его исключительно негативным, было бы неверно.
По мнению Берта Эхгартнера, война против микробов, развязанная ещё Пастером и его учениками, сказывается на нашей жизни и сегодня, а также, возможно, приведёт к плачевным последствиям в будущем, если медицинские и производственные практики не будут скорректированы.
КАК АЛЛЕРГИЯ СТАЛА МАССОВОЙ
Берт Эхгартнер отмечает, что аллергия считалась в XIX веке болезнью аристократов (сенной насморк) и ассоциировалась с принадлежностью к элите. Что неудивительно, ведь эти люди контактировали с живой природой куда меньше, чем жители деревень и ферм. Исследования, проведённые с деревенскими жителями, показали, что дети, которые пили парное молоко и имели контакт с коровами в течение первого года жизни, на 75 процентов меньше были склонны к аллергиям и астме (также в качестве позитивного фактора называется наличие братьев и сестер и пребывание в яслях в ранний период жизни).
А вот на Европейском конгрессе по иммунологии, который прошёл в 2015 году в Вене, было объявлено, что в Австрии более трёх миллионов человек страдают заболеваниями иммунной системы, из них два миллиона — от аллергии, а 650 000 — от аутоиммунных заболеваний. Эхгартнер указывает, что каждый пятый взрослый немец страдает от какого-то вида аллергии — это вдвое больше, чем 40 лет назад. Идёт рост этих болезней и в других странах. Почему так происходит?
Эпидемиолог Дэвид Страчан отвечает на этот вопрос так: больше инфекций — меньше аллергий. По своей сути аллергия представляет собой избыточный иммунный отклик в ответ на некий возбудитель, который может быть вовсе не опасным для организма. «Неиспользованная» иммунная система начинает нервно реагировать даже на самые незначительные стимулы. Чем больше негигиеничных приключений переживёт ребёнок в детстве, тем меньше вероятность, что у него возникнут впоследствии аллергические реакции.
Само собой, у этого есть и обратная сторона. В странах третьего мира, где много людей ютится рядом, царит влажный тропический климат, а коммуникации недостаточно хорошо организованы (проще говоря, туалеты часто выглядят как выгребные ямы) ниже процент аллергических заболеваний, но детская смертность выше. Не зря одна из глав книги Эхгартнера называется «Что выбираете, сенной насморк или холеру?».
ПРОДУКТЫ-ДОЛГОЖИТЕЛИ
С тех пор как появилась пастеризация, продукты питания стали особым образом обрабатываться. Выше шла речь о том, какую важную роль играет парное молоко в становлении иммунной системы детей, которые имеют возможность его пить. Тем не менее, у городского жителя такой возможности практически нет. Молоко, которое попадает сегодня на полки супермаркетов, нагревают до 75 или даже 150 градусов, а также гомогенизируют. В процессе гомогенизации молоко под высоким давлением направляется в узкое отверстие и сталкивается с преградой, так что жир разбивается на мельчайшие частицы, и образования сметаны или сливок уже не произойдёт. Все эти процедуры позволяют такому молоку храниться в закрытой упаковке очень долго, иногда даже до 6 месяцев.
Оно становится если не бессмертным, то очень долгоиграющим, но вот назвать его в полной мере живым уже трудновато. При этом во многих странах продажа сырого молока либо запрещена вовсе, либо строго регулируется.
Не менее серьёзно обрабатывается сыр, который может неделями не портиться. Некоторые сыры, как пишет Эхгартнер, обрабатывают антимикробными веществами, что может иметь последствия для организма: «Под аббревиатурой У235 в составе продукта скрывается противогрибковый натамицин, образующий корку, которая защищает твёрдый или полутвёрдый сыр от грибковой атаки. Через потребление сыра люди могут приобрести устойчивость к этому препарату и, в случае грибковых заболеваний, лекарства, содержащие натамицин, им уже не помогут».
ГЛАВНОЕ ОРУЖИЕ ПРОТИВ МИКРОБОВ
Самое мощное средство появилось у людей с открытием пенициллина. Если прежде человек, заболевший туберкулёзом, тифом или воспалением лёгких, просто доживал оставшиеся до смерти дни, то сегодня больной может полностью выздороветь за довольно непродолжительный срок. В 1928 году Александр Флеминг обнаружил в случайно забытых чашках Петри пенициллин, а уже в конце Второй мировой на рынке появились антибиотики.
Эти вещества вырабатываются, в частности, плесневыми грибами и служат в природе для того, чтобы их хозяева могли обороняться от бактерий, с которыми конфликтуют на питательные ресурсы. Именно поэтому они умеют бороться с микроорганизмами, буквально их уничтожая — особенно если специально усилить их действие, как это делается в современных лекарствах.
Проблема в том, что антибиотики долгое время считались безопасными. Кроме того, роль сыграла их дешевизна. По статистике, которую приводит Эхгартнер, американский ребёнок в первые два года жизни получает три курса лечения антибиотиками. Примерно то же происходит в некоторых странах Европы: особенно легко и охотно антибиотики выписывают в Греции, Италии и на Кипре.
Между тем, применение антибиотиков провоцирует нарушение баланса желудочно-кишечной флоры, что, в свою очередь, делает возможным возникновение новых заболеваний. Причём самых разных — простудных (из-за нарушения работы иммунитета), аутоиммунных (в том числе, диабета I типа) и даже, по самым смелым предположениям, психические заболевания и болезни мозга. Связь между кишечником и мозгом станет более ясной, если знать, что более 80% серотонина производится в ЖКТ при участии бактерий.
И, конечно же, нельзя не упомянуть о резистентности, которая вырабатывается у бактерий под действием антимикробных препаратов. «Недобитые» бактерии становятся более сильными и опасными, угрожая здоровью носителя и других людей. Самый худший и почти апокалиптический сценарий, который следует из этого принципа — триумфальное возвращение всех инфекций, которые мы считаем побеждёнными. В мире, в котором антибиотики перестанут действовать, любая мелкая травма, будь то укол ржавым гвоздем или укус кошки, сможет спровоцировать потерю конечности или даже летальный исход.
ПОРА ЛИ ПАНИКОВАТЬ?
Именно для того, чтобы лекарства были эффективными и безопасными, существуют правила приёма антибиотиков, главное из которых — не бросать курс лечения при первых же признаках улучшения. В идеале врачам следует подробно информировать пациентов о правилах и возможных рисках. Однако в реальной жизни коммуникация между врачом и пациентом не всегда бывает удовлетворительной, причём с обеих сторон.
Автор «Краха гигиены» признаёт, что в некоторых случаях без них не обойтись. Однако такие лекарства должны быть предназначены для по-настоящему тяжёлых случаев. Такого мнения придерживается, в частности, Кокрейновское сотрудничество, независимая международная ассоциация, занимающаяся соблюдением принципов доказательной медицины.
Антибиотики не являются чем-то новопридуманным и бесконечно чуждым для всего живого — антибактериальные вещества существуют в природе, их нужно было только обнаружить и применить. Также антибиотики спасли огромное количество людей, и пока что полностью отказываться от лекарств на их основе было бы неверно. Тем не менее, если есть альтернативные щадаящие методы лечения, не вредящие микробиому, врачам имеет смысл их предлагать, а пациентам следует задавать вопросы о возможных рисках. Кроме того, важно помнить, что риск от применения антибиотиков существенно снижается выбором более точечного средства, а не вещества широкого профиля.
В области антибиотиков за многие годы не было никаких революционных открытий: те действующие вещества, которые сейчас применяются в изготовлении лекарств, открыты десятилетия назад, и тема пока что кажется исчерпанной для исследователей. Зато последние смелые гипотезы предполагают, что в будущем будут изобретены принципиально другие средства для влияния на бактерии. Например, основанные на других бактериях, или такие, которые будут устранять вред от действия микробов, не вызывая у них устойчивости к лекарствам.
Нужно отметить, что работа Эхгартнера может спровоцировать алармистские настроения и вызывать поспешную реакцию у тех, кто любит быстрые и громкие высказывания. В частности, некоторые тезисы в финальном разделе книги могут стать аргументами в устах идейных противников прививок — речь идёт о случаях тяжёлых заболеваний, спровоцированных вакцинацией (например, HANS как ответ на прививку от ВПЧ), и том, что обязательная вакцинация повышает риск тяжёлого течения болезней у тех, кто всё-таки заболеет.
Впрочем, проблему общественной оценки этих вопросов Эхгартнер формулирует так: «Существует ещё одна ошибка нынешнего взгляда на вакцинацию: нет никакой дифференциации. Ты или за, или против. Либо человек участвует в "войне с террором" злых патогенов, либо стоит на стороне врагов.
"Вакцинация" широко и недиференцированно воспринимается как наибольшее достижение медицины. А ведь существуют вакцины, рецепты которых не обновлялись уже почти сто лет. Нужны новые движущие силы.
Срочно необходима инициатива нового, бесстрашного поколения людей в политике, науке и медицине». Примерно то же можно было бы сказать и о перспективах решения проблем, связанных с антибиотиками, применением бытовых антибактериальных средств и пастеризацией продуктов питания.
ОТКРЫТИЯ КОХА И ПАСТЕРА ПРОТИВ ЭПИДЕМИЙ
Когда жители Европы стали строить города и жить скученно, инфекционные заболевания нашли для себя идеальную питательную среду. В особенности это касалось бедных кварталов, трущоб. Узкие улочки, залитые нечистотами и заваленные конским навозом, по которым бегают крысы-переносчики — что может быть лучше для болезнетворной бактерии, которая мечтает стать целой колонией?
Если бы так продолжалось и дальше, крупные города были бы буквально выкошены эпидемиями. Избежать этого помогли несколько достижений научно-технической мысли. Кроме появления канализации, которая помогла справиться с наплывом нечистот, и развития транспорта, которое дало городам возможность не утонуть в лошадином навозе, свою роль сыграло учение гигиенистов.
Те считали, что причиной инфекции являются грязь или миазмы, таинственные ядовитые испарения. Несмотря на то, что сторонники этой теории не верили в существование микробов, полагая их антинаучной выдумкой, именно они популяризировали мытьё рук, регулярные перевязки и соблюдение чистоты в больницах.
Однако их идейные противники, которые считали, что заболевания вызываются невидимыми агентами, получили вскоре научное подтверждение своей теории. В 1876 году Луи Пастер сделал достоянием общественности микробную теорию. Его опыты показали: в закрытом герметичном сосуде с питательной средой, где предварительно был очищен воздух, сохраняется стерильность. А вот там, где воздух не фильтровался, питательная жидкость превращается в настоящий зоопарк микроорганизмов. (Этим Пастер заодно опроверг теорию самозарождения живых существ.)
Вдохновлённый Луи Пастер объявил микробам войну, что казалось логичным на фоне массовых эпидемий. Он предполагал, что, избавившись от микробов, можно будет полностью победить заболевания. Казалось бы, что здесь могло пойти не так? Дело в том, что Пастер не верил в полезные микроорганизмы. По его мнению, здоровый живой организм изначально стерилен, как те банки с раствором, которые он заполнял фильтрованным воздухом, а все беды как раз от бактерий: «Только деятельность бактерий растворяет и разрушает ткани».
Схожего мнения придерживался Робер Кох, который, вооружившись микроскопом и фотоаппаратом, нашёл и засвидетельствовал возбудителей различных заболеваний. По его мнению, с любыми бактериями следовало сражаться. Учитывая, каких успехов достиг Кох в своих исследованиях, его выводы также вызвали у многих доверие.
Пропагандист гигиены и умеренного образа жизни Макс фон Петтенкофер и «социальный врач» Рудольф Вирихов, который больше интересовался процессами в тканях, чем возбудителями болезней, полагали, что всё устроено куда сложнее, чем простая связь болезни и возбудителя. Несмотря на то, что эти исследователи не сделали таких важных прорывов, как Пастер и Кох, в их словах была доля правды.
Проект «Путешествие человеческого микробиома», в рамках которого были взяты смывы с икон из московских церквей.
Свободен ли здоровый организм от бактерий? Конечно, нет. Каждый человек — это целая вселенная для своих обитателей: бактерий, вирусов, клещей, грибков. Набор микроорганизмов, который находится внутри организма человека и на поверхности его кожи, называется микробиомом. О том, как как микроскопические организмы, населяющие желудочно-кишечный тракт влияют на нашу жизнь, можно прочитать в книге «Очаровательный кишечник.
Как самый могущественный орган управляет нами» микробиолога Джулии Эндерс. О взаимодействии человека и микробов в ещё более широком плане рассказывает книга Дэвида Кларка «Микробы, гены и цивилизация». Здесь речь идёт о том, как микроорганизмы провоцировали социальные изменения и крупные культурные сдвиги. Игнорировать их влияние, равно как и считать его исключительно негативным, было бы неверно.
По мнению Берта Эхгартнера, война против микробов, развязанная ещё Пастером и его учениками, сказывается на нашей жизни и сегодня, а также, возможно, приведёт к плачевным последствиям в будущем, если медицинские и производственные практики не будут скорректированы.
КАК АЛЛЕРГИЯ СТАЛА МАССОВОЙ
Берт Эхгартнер отмечает, что аллергия считалась в XIX веке болезнью аристократов (сенной насморк) и ассоциировалась с принадлежностью к элите. Что неудивительно, ведь эти люди контактировали с живой природой куда меньше, чем жители деревень и ферм. Исследования, проведённые с деревенскими жителями, показали, что дети, которые пили парное молоко и имели контакт с коровами в течение первого года жизни, на 75 процентов меньше были склонны к аллергиям и астме (также в качестве позитивного фактора называется наличие братьев и сестер и пребывание в яслях в ранний период жизни).
А вот на Европейском конгрессе по иммунологии, который прошёл в 2015 году в Вене, было объявлено, что в Австрии более трёх миллионов человек страдают заболеваниями иммунной системы, из них два миллиона — от аллергии, а 650 000 — от аутоиммунных заболеваний. Эхгартнер указывает, что каждый пятый взрослый немец страдает от какого-то вида аллергии — это вдвое больше, чем 40 лет назад. Идёт рост этих болезней и в других странах. Почему так происходит?
Эпидемиолог Дэвид Страчан отвечает на этот вопрос так: больше инфекций — меньше аллергий. По своей сути аллергия представляет собой избыточный иммунный отклик в ответ на некий возбудитель, который может быть вовсе не опасным для организма. «Неиспользованная» иммунная система начинает нервно реагировать даже на самые незначительные стимулы. Чем больше негигиеничных приключений переживёт ребёнок в детстве, тем меньше вероятность, что у него возникнут впоследствии аллергические реакции.
Само собой, у этого есть и обратная сторона. В странах третьего мира, где много людей ютится рядом, царит влажный тропический климат, а коммуникации недостаточно хорошо организованы (проще говоря, туалеты часто выглядят как выгребные ямы) ниже процент аллергических заболеваний, но детская смертность выше. Не зря одна из глав книги Эхгартнера называется «Что выбираете, сенной насморк или холеру?».
ПРОДУКТЫ-ДОЛГОЖИТЕЛИ
С тех пор как появилась пастеризация, продукты питания стали особым образом обрабатываться. Выше шла речь о том, какую важную роль играет парное молоко в становлении иммунной системы детей, которые имеют возможность его пить. Тем не менее, у городского жителя такой возможности практически нет. Молоко, которое попадает сегодня на полки супермаркетов, нагревают до 75 или даже 150 градусов, а также гомогенизируют. В процессе гомогенизации молоко под высоким давлением направляется в узкое отверстие и сталкивается с преградой, так что жир разбивается на мельчайшие частицы, и образования сметаны или сливок уже не произойдёт. Все эти процедуры позволяют такому молоку храниться в закрытой упаковке очень долго, иногда даже до 6 месяцев.
Оно становится если не бессмертным, то очень долгоиграющим, но вот назвать его в полной мере живым уже трудновато. При этом во многих странах продажа сырого молока либо запрещена вовсе, либо строго регулируется.
Не менее серьёзно обрабатывается сыр, который может неделями не портиться. Некоторые сыры, как пишет Эхгартнер, обрабатывают антимикробными веществами, что может иметь последствия для организма: «Под аббревиатурой У235 в составе продукта скрывается противогрибковый натамицин, образующий корку, которая защищает твёрдый или полутвёрдый сыр от грибковой атаки. Через потребление сыра люди могут приобрести устойчивость к этому препарату и, в случае грибковых заболеваний, лекарства, содержащие натамицин, им уже не помогут».
ГЛАВНОЕ ОРУЖИЕ ПРОТИВ МИКРОБОВ
Самое мощное средство появилось у людей с открытием пенициллина. Если прежде человек, заболевший туберкулёзом, тифом или воспалением лёгких, просто доживал оставшиеся до смерти дни, то сегодня больной может полностью выздороветь за довольно непродолжительный срок. В 1928 году Александр Флеминг обнаружил в случайно забытых чашках Петри пенициллин, а уже в конце Второй мировой на рынке появились антибиотики.
Эти вещества вырабатываются, в частности, плесневыми грибами и служат в природе для того, чтобы их хозяева могли обороняться от бактерий, с которыми конфликтуют на питательные ресурсы. Именно поэтому они умеют бороться с микроорганизмами, буквально их уничтожая — особенно если специально усилить их действие, как это делается в современных лекарствах.
Проблема в том, что антибиотики долгое время считались безопасными. Кроме того, роль сыграла их дешевизна. По статистике, которую приводит Эхгартнер, американский ребёнок в первые два года жизни получает три курса лечения антибиотиками. Примерно то же происходит в некоторых странах Европы: особенно легко и охотно антибиотики выписывают в Греции, Италии и на Кипре.
Между тем, применение антибиотиков провоцирует нарушение баланса желудочно-кишечной флоры, что, в свою очередь, делает возможным возникновение новых заболеваний. Причём самых разных — простудных (из-за нарушения работы иммунитета), аутоиммунных (в том числе, диабета I типа) и даже, по самым смелым предположениям, психические заболевания и болезни мозга. Связь между кишечником и мозгом станет более ясной, если знать, что более 80% серотонина производится в ЖКТ при участии бактерий.
И, конечно же, нельзя не упомянуть о резистентности, которая вырабатывается у бактерий под действием антимикробных препаратов. «Недобитые» бактерии становятся более сильными и опасными, угрожая здоровью носителя и других людей. Самый худший и почти апокалиптический сценарий, который следует из этого принципа — триумфальное возвращение всех инфекций, которые мы считаем побеждёнными. В мире, в котором антибиотики перестанут действовать, любая мелкая травма, будь то укол ржавым гвоздем или укус кошки, сможет спровоцировать потерю конечности или даже летальный исход.
ПОРА ЛИ ПАНИКОВАТЬ?
Именно для того, чтобы лекарства были эффективными и безопасными, существуют правила приёма антибиотиков, главное из которых — не бросать курс лечения при первых же признаках улучшения. В идеале врачам следует подробно информировать пациентов о правилах и возможных рисках. Однако в реальной жизни коммуникация между врачом и пациентом не всегда бывает удовлетворительной, причём с обеих сторон.
Автор «Краха гигиены» признаёт, что в некоторых случаях без них не обойтись. Однако такие лекарства должны быть предназначены для по-настоящему тяжёлых случаев. Такого мнения придерживается, в частности, Кокрейновское сотрудничество, независимая международная ассоциация, занимающаяся соблюдением принципов доказательной медицины.
Антибиотики не являются чем-то новопридуманным и бесконечно чуждым для всего живого — антибактериальные вещества существуют в природе, их нужно было только обнаружить и применить. Также антибиотики спасли огромное количество людей, и пока что полностью отказываться от лекарств на их основе было бы неверно. Тем не менее, если есть альтернативные щадаящие методы лечения, не вредящие микробиому, врачам имеет смысл их предлагать, а пациентам следует задавать вопросы о возможных рисках. Кроме того, важно помнить, что риск от применения антибиотиков существенно снижается выбором более точечного средства, а не вещества широкого профиля.
В области антибиотиков за многие годы не было никаких революционных открытий: те действующие вещества, которые сейчас применяются в изготовлении лекарств, открыты десятилетия назад, и тема пока что кажется исчерпанной для исследователей. Зато последние смелые гипотезы предполагают, что в будущем будут изобретены принципиально другие средства для влияния на бактерии. Например, основанные на других бактериях, или такие, которые будут устранять вред от действия микробов, не вызывая у них устойчивости к лекарствам.
Нужно отметить, что работа Эхгартнера может спровоцировать алармистские настроения и вызывать поспешную реакцию у тех, кто любит быстрые и громкие высказывания. В частности, некоторые тезисы в финальном разделе книги могут стать аргументами в устах идейных противников прививок — речь идёт о случаях тяжёлых заболеваний, спровоцированных вакцинацией (например, HANS как ответ на прививку от ВПЧ), и том, что обязательная вакцинация повышает риск тяжёлого течения болезней у тех, кто всё-таки заболеет.
Впрочем, проблему общественной оценки этих вопросов Эхгартнер формулирует так: «Существует ещё одна ошибка нынешнего взгляда на вакцинацию: нет никакой дифференциации. Ты или за, или против. Либо человек участвует в "войне с террором" злых патогенов, либо стоит на стороне врагов.
"Вакцинация" широко и недиференцированно воспринимается как наибольшее достижение медицины. А ведь существуют вакцины, рецепты которых не обновлялись уже почти сто лет. Нужны новые движущие силы.
Срочно необходима инициатива нового, бесстрашного поколения людей в политике, науке и медицине». Примерно то же можно было бы сказать и о перспективах решения проблем, связанных с антибиотиками, применением бытовых антибактериальных средств и пастеризацией продуктов питания.
Взято из открытых источников.
Обсуждения Чрезмерная гигиена. Вред или польза?