Вне зависимости от того происходят ли в текущее время военные действия и вовлечены ли в них явным образом люди – наш мир был и остается полем непрекращающейся войны. Для того чтобы это понять, необходимо выделить две стороны единой войны – взаимозависимые, но различные по проявлению.
Одна сторона – внешняя (во многих традициях именуемая “малой войной”), являет себя в материальном, видимом аспекте – в исторических конфликтах, кровавых сражениях, рискованных поединках и многих других событиях, причастных к земному противостоянию. Однако основополагающим является внутреннее измерение войны, имеющее нематериальный характер (“великая война”) – сущность которого состоит в противостояние высшей природы человека всему низшему, чем он обременен. Внешняя война – манифестация внутренней. Если первая имеет пространственные и временные границы, то вторая не ограничена рамками исторических событий.
Каждый вовлечен во внутреннюю войну, разворачивающуюся в самом человеке, вне зависимости от того сознает он это или нет. Эта война возникает как невыносимое противоречие между благородными, нетленными и подлинными чертами личности (отраженными в этическом идеале и божественном законе), и душевными слабостями – страстями, пристрастиями, навязчивыми желаниями, сомнениями и бессмысленными влечениями.
Окончание внутренней войны возможно лишь в двух случаях – триумфа или сокрушительного поражения. Триумф означает преодоление низменного балласта своего естества, его полное и окончательное подчинение духовному закону. Эта перспектива дает бытию личности единственно приемлемый триумфальный мир.
Любой иной мир, кроме увенчанного триумфом, лишь временное перемирие – постыдный компромисс с внутренним врагом.
Однако, некоторое подобие “мира” может быть обретено и в том случае, если личность полностью капитулирует перед ордами внутренних противников, в результате чего ее достоинство и духовный потенциал станут пищей для стервятников страстей.
В сердцевине самого миропорядка лежит вечный конфликт между внутренним стремлением человека к небесным чертогам, и теми чертами его естества, что препятствуют обретению высшего качества. Сама по себе, эта внутренняя сторона войны не есть причина внешней. Но во внешней, видимой войне обостряется это внутреннее противоречие, ведущее либо к победе личности, либо к ее поражению. Видимая война – актуальное испытание внутренних сил, и зачастую возможно, что физическая смерть на поле боя являет собой внутренний триумф, а физическое выживание, и даже победа в самой видимой войне оборачивается поражением личности, принимавшей в ней участие.
Белая война.
Сразу же стоит пояснить, что ни одна вещь в сакральном миропорядке (соответствующем миру Традиции) не имеет смысла сама по себе. Ее смысловые границы проницаемы и взаимосвязаны с остальными вещами, хотя границы каждой вещи очерчены определенно – дело в том, что вещь проницаема для незримого принципа, лежащего у истока всех вещей, и через его посредство имеет связь со всем остальным.
Таким образом, рассмотренные ранее цвета, являющиеся аспектами священного и трансцендентного принципа, могут быть сопричастны всем явлениям – как видимой, так и невидимой природы.
Теперь хотелось бы перейти к рассмотрению явления войны (рассматривая его в обоих аспектах – “малом” и “великом”), соотнеся его со священным спектром различных традиций.
Белый цвет – символ святости, непорочности, чистоты, осознанности и мудрости.
В белом цвете война обретает свой изначальный смысл и оправданность.
Белая война ведется теми, кто торжествует над своими чувствами, совершает поступки, не заботясь о личной выгоде (любого характера), кто не ищет наслаждения, не пренебрегает своими обязанностями и не забывает данное слово. Теми, кто всю свою деятельность и самого себя посвящает служению высшей миссии, во всем поступая и мысля так, как должно поступать и мыслить, а не так как хочется.
На внешнем уровне такая война ведется с ясно осознаваемыми целями – восстановление попранной справедливости и порядка свыше, без ненависти, презрения и жалости к противнику.
В мире Традиции, белая война – открытая и достигаемая возможность, и, тем не менее, белым цветом война не исчерпывается.
Война соцветий.
В мире Традиции война подобна соцветию. Цвета реализуются в ней в разных пропорциях, с разным смыслом и в различных соотношениях. Кроме того, само соцветие войны в одной традиции, отлично от соцветия в другой.
Для воинов-христиан основной цвет войны – синий. Синее небо предстоит воину-христианину – как божественный горизонт, который он стремится пересечь. В этом состоит его жизненный ориентир (внутренняя сторона войны), и в том же состоит смысл крестовых походов (внешняя сторона) – в битве за Гроб Господень достигнуть лазури Царства Небесного.
В золотом цвете крестового похода – христианин может обрести внеземную, преображающую славу и/или героически погибнуть в мучениях, жертвенно пролив свою красную кровь подобно Христу.
При этом, у противостоящих в историческом контексте крестовых походов, христианскому воинству мусульман, соцветие войны иное. Основной цвет в нем – зеленый. Идя в бой, они стремятся к небесному оазису – зеленым, райским садам для правоверных, проявляя при этом озаряемую красным цветом храбрость.
Рассмотренные примеры соцветий двух традиций отнюдь не являются исчерпывающими. Они значительно шире, и далеко не всё в них может быть описано словесными формулировками. Ключевое выражено в живом, сакральном опыте цвета – невозможном без причастности той или иной традиции и ее принципу.
Однако, следует вернуться к вопросу белой войны. Значение белого цвета едино для всех традиций – в нем смыкаются все соцветия. Потому, между теми противниками, что обрели свою точку опоры в божественном законе и высшем измерении войны – существует безусловное понимание, что, впрочем, не означает, что в бою они будут испытывать друг к другу жалость.
Возвращаясь к истории крестовых походов, можно обратить внимание на две знаменательных фигуры – короля Ричарда Львиное Сердце и султана Саладина (Салах ад-Дина). Они посвятили свою жизнь борьбе за Иерусалим, который каждый из них воспринимал по своему, в соответствие с христианской или исламской священной историей. Между ними не могло быть компромисса и, не стоит сомневаться, в том что они не пощадили бы друг друга на поле брани.
Но при этом между двумя правителями существовало понимание и взаимоуважение, основанное не на личных отношениях (скорее всего, они так ни разу и ни встретились), а на единстве этического идеала и жизненного вектора, устремленного к Богу.
Когда Ричард I был болен, Саладин прислал ему фрукты, искренне надеясь на его скорое выздоровление. Ричард также отвечал подарками. Оба полководца бесстрашно шли в бой на передовых, и отзывались друг о друге исключительно положительно и даже восторженно. Между ними не могло быть ни ненависти, ни презрения, так как все эти низшие чувства и страсти пали во внутренней, великой войне.
Красная война.
Совершенно иной характер обретает война с наступлением Нового времени и эпохи Просвещения. Первое что стоит отметить – внутренняя и внешняя война разделяются, и отныне не воспринимаются людьми как нечто единое (хотя их сопряжение остается, т.к. внутренняя война вообще не может быть отменена никакой формальной декларацией или конституцией). Второе – внутренняя война, как противостояние своему естеству и преображение его в новое качество, исчезает из фокуса общества и человека, отныне живущего исключительно светскими предписаниями - в ключевых моментах компромиссными к низшей природе человека.
Мир теряет изначальную целостность, что касается и соцветия войны – которое оборачивается суммой неупорядоченных или слабо упорядоченных цветов, не объединенных высшим принципом в единое соцветие.
Основным цветом новой войны становится красный, так как сущность войны сводится к стихийности, жестокости, страстности – с одной стороны, условно “темной”, и личной храбрости и самопожертвованию с другой. Сама же красная война ставится в услужение практическим, государственным интересам. В ней нет высшего смысла и вселенского значения, только соображения экономической, политической и другой выгоды, так же как и человек, отныне представляется разумной связкой страстей и гражданских добродетелей, которые ставятся государству на службу ради получения взаимной выгоды.
Ярким примером таких войн, на внешнем уровне, служат колониальные и гражданские войны.
Цвет такой войны оторван от целого - от интегрирующего принципа. Его смысл носит скорее остаточный характер. И, тем не менее, в отдельных человеческих судьбах или обществах, остался возможен некоторый спонтанный прорыв к целостности традиционной войны.
Для примера можно рассмотреть судьбу барона Романа Унгерна, который в контексте гражданской войны в России, оставаясь на ее периферии, видел в своей войне провиденциальное значение, грезил великими мечтами “Империи Чингисхана”, и отождествлялся монголами с “богом войны”.
Серая война.
Субъект красной войны активен, он, так или иначе, является ее осознанным участником (даже если не испытывает желания вести войну, с ним присутствует сознание ее целей), но параллельно с ним возникает иной субъект, цвет которого серый. Он, и сопряженная с ним серая война, становятся определяющими в Европе XX века (некоторое время альтернативу серой войне составляет Третий Рейх и его союзники, чей цвет войны красный).
Серый субъект пассивен по отношению к внутренней и внешней войне. Для него в ней нет смысла, и даже цели (будь то выгода, или выживание) сомнительны. Его участие в войне носит инерциальный характер. Он либо проходит войну, без осознания ее целей и смысла (как персонажи романов Ремарка), либо старается всячески из нее убраться, руководствуясь лишь желанием личного выживания (как персонаж романов Луи Фердинанда Селина).
Наиболее обобщенная характеристика серого цвета в Традиции – это цвет смирения, праха земного и осознания своего скромного места перед ликом Бога. Так как в парадигме XX века Бог не является частью мироздания (в восприятие серых людей), у них не остается ничего кроме осознания собственного бытия как бессмысленного праха, тлена, и пепла, обреченного быть таковым навеки.
И все же, даже серый человек, бегущий от внешних опасностей, и вяло примиряющийся со своей низменной природой, не лишен грез о чем-то большем.
В конце романа “Путешествие на край ночи” (Л.Ф. Селин), главный герой отчаянно изрекает: “А ведь я не дошел в жизни до той же точки, что Робинзон. В конечном счете, потерпел неудачу. Не нажил ни одной серьезной идеи вроде той, из-за которой отчалил он. Большой идеи, еще большей, чем моя большая голова, большей, чем весь страх, который там сидит, прекрасной идеи, блестящей и очень удобной для того, чтобы умирать... Сколько же мне потребовалось бы жизней, чтобы обзавестись идеей, которая была бы сильней всего на свете? Невозможно сказать. У меня ничего не получилось. Мои идеи хоть и шляются у меня в голове, но на больших интервалах, они, как смиренные мерцающие свечки, всю жизнь дрожат среди страшной мерзкой вселенной... ”
Черная война.
На рубеже XX и XXI веков происходит еще одно принципиальное изменение сущности войны. Внешняя война объявляется однозначным злом, которое не может быть ничем оправдано. Хотя определенные государства по-прежнему ведут войны, выдумывая нелепые санкции для вторжения и бомбежек (например, ссылаются на дефицит демократии в том или ином суверенном регионе), скрывая за этим обыкновенные меркантильные интересы, сама война отныне считается тем, чего более не должно быть.
Но сколько бы внешнего пацифизма не присутствовало в современном мире, его не хватит, чтобы отменить внутреннюю войну, не снимаемый, вечный конфликт присущего человеку достоинства и его животной естественности.
В современном мире война окрашивается в черный цвет (повторно упомянем, что этот цвет лишь остаточным образом связан с тем же черным цветом в Традиции).
В ней нет больше целей, идей, ориентиров, последовательности действий и мыслей – это непроницаемая чернота выхолощенных символов и смыслов, в которой нет ничего осмысленного и осознанного, и всё смешано со всем. Хотя и в этом сумеречном болоте происходит что-то – какие-то непоследовательные вспышки, проявления, движения, не ведущие и не стремящиеся никуда вести и ничему соответствовать.
Человек черного цвета не может нарушить слова, потому что не может его дать; не может достигнуть цели, так как к ней не стремится; не может осознать смысла войны, ведь он о ней и не догадывается. Он лишь сумма случайностей.
Во внешнем аспекте, черная война проявляется в спонтанных вспышках террора и иррациональной агрессии, которые то ли были, то ли их не было – в производной от современности черноте, это нисколько не важно.
***
Само явление войны, во внутреннем аспекте, связано с наличием в человеческой природе высшего достоинства, которое даже будучи сокрытым в темную эпоху, не может быть пожрано окончательно животной естественностью.
А значит из самой глубины иллюзорной тьмы современности, личность может пройти весь спектр цветов в ином порядке, на каждом рубеже вбирая и осознавая новое цветовое измерение войны. До тех пор пока цвета не соберутся в целостное соцветие, объединенное трансцендентной белизной триумфального мира.
Каждый вовлечен во внутреннюю войну, разворачивающуюся в самом человеке, вне зависимости от того сознает он это или нет. Эта война возникает как невыносимое противоречие между благородными, нетленными и подлинными чертами личности (отраженными в этическом идеале и божественном законе), и душевными слабостями – страстями, пристрастиями, навязчивыми желаниями, сомнениями и бессмысленными влечениями.
Окончание внутренней войны возможно лишь в двух случаях – триумфа или сокрушительного поражения. Триумф означает преодоление низменного балласта своего естества, его полное и окончательное подчинение духовному закону. Эта перспектива дает бытию личности единственно приемлемый триумфальный мир.
Любой иной мир, кроме увенчанного триумфом, лишь временное перемирие – постыдный компромисс с внутренним врагом.
Однако, некоторое подобие “мира” может быть обретено и в том случае, если личность полностью капитулирует перед ордами внутренних противников, в результате чего ее достоинство и духовный потенциал станут пищей для стервятников страстей.
В сердцевине самого миропорядка лежит вечный конфликт между внутренним стремлением человека к небесным чертогам, и теми чертами его естества, что препятствуют обретению высшего качества. Сама по себе, эта внутренняя сторона войны не есть причина внешней. Но во внешней, видимой войне обостряется это внутреннее противоречие, ведущее либо к победе личности, либо к ее поражению. Видимая война – актуальное испытание внутренних сил, и зачастую возможно, что физическая смерть на поле боя являет собой внутренний триумф, а физическое выживание, и даже победа в самой видимой войне оборачивается поражением личности, принимавшей в ней участие.
Белая война.
Сразу же стоит пояснить, что ни одна вещь в сакральном миропорядке (соответствующем миру Традиции) не имеет смысла сама по себе. Ее смысловые границы проницаемы и взаимосвязаны с остальными вещами, хотя границы каждой вещи очерчены определенно – дело в том, что вещь проницаема для незримого принципа, лежащего у истока всех вещей, и через его посредство имеет связь со всем остальным.
Таким образом, рассмотренные ранее цвета, являющиеся аспектами священного и трансцендентного принципа, могут быть сопричастны всем явлениям – как видимой, так и невидимой природы.
Теперь хотелось бы перейти к рассмотрению явления войны (рассматривая его в обоих аспектах – “малом” и “великом”), соотнеся его со священным спектром различных традиций.
Белый цвет – символ святости, непорочности, чистоты, осознанности и мудрости.
В белом цвете война обретает свой изначальный смысл и оправданность.
Белая война ведется теми, кто торжествует над своими чувствами, совершает поступки, не заботясь о личной выгоде (любого характера), кто не ищет наслаждения, не пренебрегает своими обязанностями и не забывает данное слово. Теми, кто всю свою деятельность и самого себя посвящает служению высшей миссии, во всем поступая и мысля так, как должно поступать и мыслить, а не так как хочется.
На внешнем уровне такая война ведется с ясно осознаваемыми целями – восстановление попранной справедливости и порядка свыше, без ненависти, презрения и жалости к противнику.
В мире Традиции, белая война – открытая и достигаемая возможность, и, тем не менее, белым цветом война не исчерпывается.
Война соцветий.
В мире Традиции война подобна соцветию. Цвета реализуются в ней в разных пропорциях, с разным смыслом и в различных соотношениях. Кроме того, само соцветие войны в одной традиции, отлично от соцветия в другой.
Для воинов-христиан основной цвет войны – синий. Синее небо предстоит воину-христианину – как божественный горизонт, который он стремится пересечь. В этом состоит его жизненный ориентир (внутренняя сторона войны), и в том же состоит смысл крестовых походов (внешняя сторона) – в битве за Гроб Господень достигнуть лазури Царства Небесного.
В золотом цвете крестового похода – христианин может обрести внеземную, преображающую славу и/или героически погибнуть в мучениях, жертвенно пролив свою красную кровь подобно Христу.
При этом, у противостоящих в историческом контексте крестовых походов, христианскому воинству мусульман, соцветие войны иное. Основной цвет в нем – зеленый. Идя в бой, они стремятся к небесному оазису – зеленым, райским садам для правоверных, проявляя при этом озаряемую красным цветом храбрость.
Рассмотренные примеры соцветий двух традиций отнюдь не являются исчерпывающими. Они значительно шире, и далеко не всё в них может быть описано словесными формулировками. Ключевое выражено в живом, сакральном опыте цвета – невозможном без причастности той или иной традиции и ее принципу.
Однако, следует вернуться к вопросу белой войны. Значение белого цвета едино для всех традиций – в нем смыкаются все соцветия. Потому, между теми противниками, что обрели свою точку опоры в божественном законе и высшем измерении войны – существует безусловное понимание, что, впрочем, не означает, что в бою они будут испытывать друг к другу жалость.
Возвращаясь к истории крестовых походов, можно обратить внимание на две знаменательных фигуры – короля Ричарда Львиное Сердце и султана Саладина (Салах ад-Дина). Они посвятили свою жизнь борьбе за Иерусалим, который каждый из них воспринимал по своему, в соответствие с христианской или исламской священной историей. Между ними не могло быть компромисса и, не стоит сомневаться, в том что они не пощадили бы друг друга на поле брани.
Но при этом между двумя правителями существовало понимание и взаимоуважение, основанное не на личных отношениях (скорее всего, они так ни разу и ни встретились), а на единстве этического идеала и жизненного вектора, устремленного к Богу.
Когда Ричард I был болен, Саладин прислал ему фрукты, искренне надеясь на его скорое выздоровление. Ричард также отвечал подарками. Оба полководца бесстрашно шли в бой на передовых, и отзывались друг о друге исключительно положительно и даже восторженно. Между ними не могло быть ни ненависти, ни презрения, так как все эти низшие чувства и страсти пали во внутренней, великой войне.
Красная война.
Совершенно иной характер обретает война с наступлением Нового времени и эпохи Просвещения. Первое что стоит отметить – внутренняя и внешняя война разделяются, и отныне не воспринимаются людьми как нечто единое (хотя их сопряжение остается, т.к. внутренняя война вообще не может быть отменена никакой формальной декларацией или конституцией). Второе – внутренняя война, как противостояние своему естеству и преображение его в новое качество, исчезает из фокуса общества и человека, отныне живущего исключительно светскими предписаниями - в ключевых моментах компромиссными к низшей природе человека.
Мир теряет изначальную целостность, что касается и соцветия войны – которое оборачивается суммой неупорядоченных или слабо упорядоченных цветов, не объединенных высшим принципом в единое соцветие.
Основным цветом новой войны становится красный, так как сущность войны сводится к стихийности, жестокости, страстности – с одной стороны, условно “темной”, и личной храбрости и самопожертвованию с другой. Сама же красная война ставится в услужение практическим, государственным интересам. В ней нет высшего смысла и вселенского значения, только соображения экономической, политической и другой выгоды, так же как и человек, отныне представляется разумной связкой страстей и гражданских добродетелей, которые ставятся государству на службу ради получения взаимной выгоды.
Ярким примером таких войн, на внешнем уровне, служат колониальные и гражданские войны.
Цвет такой войны оторван от целого - от интегрирующего принципа. Его смысл носит скорее остаточный характер. И, тем не менее, в отдельных человеческих судьбах или обществах, остался возможен некоторый спонтанный прорыв к целостности традиционной войны.
Для примера можно рассмотреть судьбу барона Романа Унгерна, который в контексте гражданской войны в России, оставаясь на ее периферии, видел в своей войне провиденциальное значение, грезил великими мечтами “Империи Чингисхана”, и отождествлялся монголами с “богом войны”.
Серая война.
Субъект красной войны активен, он, так или иначе, является ее осознанным участником (даже если не испытывает желания вести войну, с ним присутствует сознание ее целей), но параллельно с ним возникает иной субъект, цвет которого серый. Он, и сопряженная с ним серая война, становятся определяющими в Европе XX века (некоторое время альтернативу серой войне составляет Третий Рейх и его союзники, чей цвет войны красный).
Серый субъект пассивен по отношению к внутренней и внешней войне. Для него в ней нет смысла, и даже цели (будь то выгода, или выживание) сомнительны. Его участие в войне носит инерциальный характер. Он либо проходит войну, без осознания ее целей и смысла (как персонажи романов Ремарка), либо старается всячески из нее убраться, руководствуясь лишь желанием личного выживания (как персонаж романов Луи Фердинанда Селина).
Наиболее обобщенная характеристика серого цвета в Традиции – это цвет смирения, праха земного и осознания своего скромного места перед ликом Бога. Так как в парадигме XX века Бог не является частью мироздания (в восприятие серых людей), у них не остается ничего кроме осознания собственного бытия как бессмысленного праха, тлена, и пепла, обреченного быть таковым навеки.
И все же, даже серый человек, бегущий от внешних опасностей, и вяло примиряющийся со своей низменной природой, не лишен грез о чем-то большем.
В конце романа “Путешествие на край ночи” (Л.Ф. Селин), главный герой отчаянно изрекает: “А ведь я не дошел в жизни до той же точки, что Робинзон. В конечном счете, потерпел неудачу. Не нажил ни одной серьезной идеи вроде той, из-за которой отчалил он. Большой идеи, еще большей, чем моя большая голова, большей, чем весь страх, который там сидит, прекрасной идеи, блестящей и очень удобной для того, чтобы умирать... Сколько же мне потребовалось бы жизней, чтобы обзавестись идеей, которая была бы сильней всего на свете? Невозможно сказать. У меня ничего не получилось. Мои идеи хоть и шляются у меня в голове, но на больших интервалах, они, как смиренные мерцающие свечки, всю жизнь дрожат среди страшной мерзкой вселенной... ”
Черная война.
На рубеже XX и XXI веков происходит еще одно принципиальное изменение сущности войны. Внешняя война объявляется однозначным злом, которое не может быть ничем оправдано. Хотя определенные государства по-прежнему ведут войны, выдумывая нелепые санкции для вторжения и бомбежек (например, ссылаются на дефицит демократии в том или ином суверенном регионе), скрывая за этим обыкновенные меркантильные интересы, сама война отныне считается тем, чего более не должно быть.
Но сколько бы внешнего пацифизма не присутствовало в современном мире, его не хватит, чтобы отменить внутреннюю войну, не снимаемый, вечный конфликт присущего человеку достоинства и его животной естественности.
В современном мире война окрашивается в черный цвет (повторно упомянем, что этот цвет лишь остаточным образом связан с тем же черным цветом в Традиции).
В ней нет больше целей, идей, ориентиров, последовательности действий и мыслей – это непроницаемая чернота выхолощенных символов и смыслов, в которой нет ничего осмысленного и осознанного, и всё смешано со всем. Хотя и в этом сумеречном болоте происходит что-то – какие-то непоследовательные вспышки, проявления, движения, не ведущие и не стремящиеся никуда вести и ничему соответствовать.
Человек черного цвета не может нарушить слова, потому что не может его дать; не может достигнуть цели, так как к ней не стремится; не может осознать смысла войны, ведь он о ней и не догадывается. Он лишь сумма случайностей.
Во внешнем аспекте, черная война проявляется в спонтанных вспышках террора и иррациональной агрессии, которые то ли были, то ли их не было – в производной от современности черноте, это нисколько не важно.
***
Само явление войны, во внутреннем аспекте, связано с наличием в человеческой природе высшего достоинства, которое даже будучи сокрытым в темную эпоху, не может быть пожрано окончательно животной естественностью.
А значит из самой глубины иллюзорной тьмы современности, личность может пройти весь спектр цветов в ином порядке, на каждом рубеже вбирая и осознавая новое цветовое измерение войны. До тех пор пока цвета не соберутся в целостное соцветие, объединенное трансцендентной белизной триумфального мира.
Обсуждения Соцветие войны
Ну а если есть идея, то есть и проповедники её, так получилась церковь.
И Вам самому не смешно от этой корявой интерпретации?
В библии есть пророк Исайя.
Он поведал людям Благую Весть о приходе Мессии почти за 800 лет до Его прихода в наш мир.
Кроме того, Исайя дал потрясающее описание Мессии, чтобы все живущие на земле могли узнать Его и через Его искупительную жертву, публичную казнь, получить счастливую вечность с Богом.
Зная это, философ Иисус решил, что это его звездный час. Он решил тот сценарий разыграть в реальности доподлинно, как было описано пророком. Этим он решил утвердить глазах людей свою божественную сущность Мессии, предвосхищенную пророком, и тем внедрить в их сознании своё учение, как бы исходящее от бога. Поступок невероятный по грандиозности замысла и по жестокости исполнения. Цель представляется такой. Нужно было внушить задавленным Римом евреям, чтобы они полюбили друг друга и тем сплотились вокруг новой религиозной доктрины, и восстановили размазанный фарисеями общий дух нации, чтоб обрести самостоятельность и независимость. Он решил их вытащить из болота шатаний, распрей, деградации. А сомневающимся говорил "Отойдите от меня, дети ехиднины!". Даже более того, предвещал им жестокие кары. Всё для сплочения нации евреев.
Вот такой мой ответ. Без всякой метафизики.
И, разумеется, что если кому ценнее драться за территорию на майдане, чем приобщаться к ведающим на Лысой горе, то смыслы Библии ещё не для его ума и реальности. Про таких Христос чётко сформулировал: "Отойдите от меня, дети ехиднины!"))
Выбирайтесь уж лучше Вы из простой физики, ведь мир далеко не прост.)
Но как Вам удалось сделать кардинально противоположный вывод из моего утверждения? Это для меня загадка.
Полезным делом надо заниматься а не вешаться для сыскания счастья.
И по поводу дурехи Карениной. Ну что тут философствовать, когда дело проще пареной репы. Увлеченность личным счастьем путем предательства долга, никак не соответствовало нравственным устоям общества, и оно отторгло её от себя. Вот и побежала дура под паровоз. А куда ей, отброшенной, ещё бежать? Или так на манер Христа, она под паровозом наконец сыскала истинное счастье? Так не надо было бегать за мужиком, а сразу бы под паровоз!
Чтобы говорить о божественном законе, так вначале надо бы узнать, что велит этот божественный закон. А у нас сколько людей, столько и своих знаний. В сумме - ноль. Одно мнение нейтрализует другое.
Восхищаюсь Вашими утренними мыслями > Несчастные продолжают бояться смерти, ужасаться страданиям, подозревать в захвате женщин и территорий, сочинять оправдания своим заблуждениям, - счастливым до всей этой ерунды дела уже нет. Перед ними Бог и очередной порог бесконечности для жизни, для очередной страды, для бесконечного наслаждения страданием.Это Вы про кого здесь написали? Про живущих, или уже умерших? Если про живущих, тогда, как следует из Вашего утверждения, они обречены быть несчастными всю свою жизнь, потому что всегда боятся смерти и не видят бога. Хороший вывод, они счастливы, потому что несчастливы.
Давайте лучше про наши мучения поговорим.) Ужас от этой жестокой бессмысленности, с некоторых пор, не охватывает меня, когда я размышляю о распятии Христа, в отличие от Вас. И глупостью это "зависание" я тоже не расцениваю, в отличие от Вашей оценки. Я уже несколько раз поясняла Вам почему, но Вы как будто не читали моих пояснений. Прочтите ещё раз.
Смысл истории про "распятие Христа" в том, что Божественный Огонь (Дух) распространён (распят) во всём (в Материи). А "смерть на кресте" означает акт понимания или проникновения в центральную точку этого креста, в самый центр, в суть процесса творения, и это происходит в тот последний момент, когда кажется, что "Бог оставляет человека" и, одновременно, "принимает как Сына". В результате, "Сын и Отец становятся одним целым", две части сознания сливаются в одно целое, человек обретает целостность, и всё это, иначе, называют "истинным счастьем". То есть, выходит, что Иисус сам обрёл истинное счастье и показал, как нам обрести это счастье, т.е. показал путь "искупления грехов" или полного избавления от всех заблуждений ума. Вы ведь не анализировали, сколько людей воспользовались именно этим путём (методом, способом)?
Смысл понятия "страдание" от "страды", как сбора посеянного урожая. Посеял человек мысль - пожал её результаты в чувственной реальности. Посеяла Анна Каренина разрывающий её внутренний конфликт, пожала полный разрыв тела в чувственной реальности. А посеет человек какую-нить внутреннюю красотулю и что пожнёт, по-вашему, кроме внешнего отражения? То есть жизнь, как процесс "посева-страды" или "страдания" можно продолжать, но логичнее, что лучше знать, чего сеешь и что именно пожнёшь, чем не знать и бессмысленно мучиться. Кроме того, при знании божественного закона процесс страды - он же "жизнь" - становится сплошной радостью!
И когда какой человек становится счастливым, потому что у него "всё срослось", для него, естественно по закону подобия, наступает конец общения с прежним кругом несчастных. Несчастные продолжают бояться смерти, ужасаться страданиям, подозревать в захвате женщин и территорий, сочинять оправдания своим заблуждениям, - счастливым до всей этой ерунды дела уже нет. Перед ними Бог и очередной порог бесконечности для жизни, для очередной страды, для бесконечного наслаждения страданием.
Вот что я думаю по этому поводу с утречка.)
Гали, вот я сколько раз уже говорил, что я аналитик, и личными приятностями не руководствуюсь. А Вы мне снова > Это просто Вам так приятно думать, что он был в "бездонном ужасе", когда воображаете себя распятым на деревянном кресте.
А Вы попробуйте себя поставить на его место и проанализируйте те чувства и физические и нравственные, которые могли бы Вас охватить. Вы точно ли знали, зачем пошли на это мучение? Так скажите - зачем. Мне непонятно, почему надо было отказаться от дальнейшего распространения своего учения среди разных городов, государств и народов и так глупо зависнуть на кресте? Разве ужас от этой жестокой бессмысленности не охватил бы Вас, когда изменить уже ничего нельзя? Ведь парень был в полном рассвете сил, ему жить ещё да жить. Жизненная программа, если она от бога, должна была довести его до старости. И вот обрыв.
Так страдание - естественное сопровождение жизни? А зачем так надо?
Кстати, тут я у Пожилого человека попросил ответить на вопросы про чувства ("Бог. Земля. Человек. Предисловие"). Валентин говорит, что у нас разорванные чувства. То есть цельных нет. То есть может оказаться, то страдание оттого и есть, что полноценных чувств нет? То есть, возможно, когда человек получится счастливым, тут ему и должен наступить конец, потому что всё срослась. Дальше жить незачем. Что Вы по этому поводу думаете?
Это просто Вам так приятно думать, что он был в "бездонном ужасе", когда воображаете себя распятым на деревянном кресте. Это Вы чувствуете ужас и боль от своей мысленной картины. Наверное, Вы любитель ужастиков?
Что же до Льва Толстого, то Вы помните хоть одно его произведение, где бы он не писал о своём недовольстве чем-нибудь? Я - нет. Действительно, просто классика недовольства.))
Ему-то что до того, что будет дальше? Он сейчас в бездонном ужасе. И вопит, обращаясь к богу, чтоб скорее забрал к себе.
Ему радостно от этого состояния? Вы бессердечны, Гали. Вам любое чужое горе до лампочки. К счастью, люди сочувствуют и сопереживают друг другу.
Не помню, чтоб Лев Николаевич где-то признавался в демонах недовольства и по этому поводу переживал. Насчет грехов молодости было, признавался, но не переживал. И всё же он признанный классик.
Гали, я не смакую несчастьями, я говорю о них в пику Вашему утверждению, что горя и страданий вообще не бывает. Только всеобщее счастье. Кажется, Вы допускаете страдания, но только у придурков, почему и напомнил Христа.
А почему бы Вам не представить эту ситуацию дальше, что когда труп высох и снят с креста (Духа и Материи), то наступает закономерное Преображение Господне? И заметьте, что шёл на свой крест (в самый центр креста, т.е. в самую суть понимания единства Духа и Материи) Христос добровольно. Если Вы делаете что-то добровольно и получаете закономерный результат, разве Вам не радостно от этого?
А Лев Николаевич, видимо, т.е. очевидно, лепил свои романы, повинуясь своему демону недовольства.. надо признать, довольно сильному демону. В чём он сам позднее искренне и горестно признавался. Естественно, что читатели всегда подбираются по подобию, в ком содержание или стиль демона находят отклик..))
И вообще, хоть я и не понимаю Вашего удовольствия обрыдаться над Христом, но раз уж оно имеется, то почему бы заодно не порыдать над прикованным Прометеем, над застреленным Адонаем, над разорванным собаками Осирисом, над сожранными детьми Сатурна, над нимфой Ио, которую Зевс превратил в корову и т.д.? Таким способом можно тянуть это удовольствие практически до бесконечности.
А Лев Николаевич, видимо, лепил свои романы без методов, как простой лох. В романах, написанных без знаний исихазма, конечно, полный хаос, и только такие же безграмотные читатели его не замечают.
И судя по текстам Пушкина, то он, похоже, владел в некоторой степени управлением мышлением, будучи выпускником Царскосельского лицея, который, собственно, был задуман с целью обучить талантливых детей методикам исихазма. Но видать, не всё освоил.. не люблю я Пушкина за враньё. Из писателей же Толстых эту методику больше всех, похоже, понимал Алексей Константинович, один из авторов Козьмы Пруткова.
А Вам лишь бы воображать других несчастненькими.. что за сомнительное удовольствие?
Интересно, и как это Пушкин или Толстой писали свои гениальные произведения без применения методики Гали по управлению мыслями? Хаос у них был в голове. А значит и произведения на самом деле гроша ломаного не стоят. Нет, без управления мозгами ничего путного создать нельзя. И ничего путного не было во всей истории людей. Потому что не было методики.
Радость Христос Вам не продемонстрировал? Ну, во-первых, Вас рядом с ним не стояло. А во-вторых, если б Вы сами молились, то знали бы, что делать это без радости нереально. В-третьих, выражение "пал на землю" на языке эзотерики означает "максимально плотную концентрацию внимания". Ну и в четвёртых, за фразой "пронеси чашу сию мимо Меня" стоит глубокое чувство юмора авторов Библии, которые таким способом передают парадокс о невозможности кому-либо испить не свою чашу, где "чаша" - это древнейший символ души. "Чаша Грааля" знаете? Мимо неё никому не пройти.))
Даже вот пасха (избавление, искупление), которую празднуют христиане в эти дни, не просто так затевается. А предназначен для понимания радости или торжества по поводу избавления от страданий через Христа, т.к. так "Его Воскресением дарована нам вечная жизнь" и что "после крестной смерти Бог дает душе новые силы, новое понимание жизни, новую способность нести крест, для того чтобы другие тоже могли возрадоваться о Боге". (это Вам цитатки с религиозных сайтов)
"Он отошел от них, пал на землю и молился; и они слышали, как Он начал молиться, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва!1 Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня (Мк 14, 35-36)".
Похоже, ему не хотелось умирать в мучениях. То есть по поводу добровольного и радостного исполнения долга есть сомнения.
Вообще, мне нравится Ваш бастион, добротно выстроенный. В этом бастионе я вижу два определяющих положения.
1. Смысл жизни и её цель - погрузиться в удовольствия и наслаждения.
2. Если сам не можешь погрузиться в удовольствия и наслаждения, руководствуйся методикой Галии, которая научит, как это сделать. Там написано, как надо управлять своими мыслями, волей, чувствами, ощущениями, чтобы подогнать себя под нужное счастливое ощущение. Вот и всё.
Всё остальное значения не имеет.
И не имеют значения даже философские построения, на которых это держится. Типа того, что ничего на самом деле нет, есть только я с моим желанием счастья, и если оно страдает недостатками, то надо от них избавляться. Это я могу придумать Христа, а могу и стереть его из реальности, утвердить, что не было его никогда. Символы это. Иллюзия. Это я могу придумать любые события, любые ландшафты, даже само мироздание, а могу его и переиначить, как мне вздумается. И это всё иллюзия и символы. Главное - подобрать такой набор иллюзий, в котором мне будет тепло, приятно, в котором буду вечность наслаждаться.
Так вот эта философия представляется совершенно излишней. Два указанных положения надежно перекрывают все подступы к бастиону.
В словах Христа, кстати, тоже никакого горя по поводу собственной смерти нет, - только рациональный долг, как исполнение божественного замысла.
Геннадий, религиозный символизм - это же одна из интереснейших областей знания, а знающие с давних времен называют её "весёлой наукой". Так что никаких мучений, кроме мучения понять.
Говорят "цель оправдывает средства". А я бы сказала, что цель превосходит средства.
Понять причину страданий - разве не с целью избавиться от причины? Иначе зачем понимать?
Здесь опять же вопрос контекста. Многие используют религиозный термин "страдание" только в значении "неприятности". Тогда как все "приятности" - это тоже страдание. Религиозная формула "Христос страдал" означает "Христос, т.е. хри-с-теос или Огонь Бога в нас творит".
И что у нас получается в итоге? Когда человек "сеет" - он творит, когда "собирает плоды" - он воспринимает, то выходит, что гражданин К.Симонов что посеял себе, то и пожал. Что излучил (чего боялся, о чём бесконтрольно подумывал себе), то и получил в качестве реального опыта. То же можно сказать и о гражданке В.Серовой. И о маршале Рокоссовском.. ах, какой был мужчина, как с таким романчик не покрутить?))
Вот это и есть путь сотворения личного счастья?
И наверно предпочитают одинаковые занятия и одинаковые удовольствия.
Вы предлагаете установить зависимости между знаками Зодиака и предпочитаемыми удовольствиями? Если, конечно, и характеры людей совпадают. То есть куда больше тянет людей одного знака, другого и т.д. Это интересно.
К примеру, взгляните на одну из астрологических типологий для представителей Вашего зодиакального знака - от Козерогов с неразвитым волевым (императивным) принципом (на языке астрологов - Солнце), среднего уровня развития и высшего. Как видите, вроде бы люди родились под одним созвездием, но в зависимости от индивидуального уровня развития (сознания), их поступки, мотивы, потрясения, впечатлительность, наслаждения и отношения с реальностью будут кардинально разными.
// Козерожье Солнце заинтересовано в практических, но достаточно больших и серьезных программа- это воля, которой хватает надолго и которая не склонна себя афишировать. В душе Козерога карма зажигает суровый, но неугасимый огонь, негромкое, но неуклонное "надо", которому подчинена вся его жизнь. Неразвитый Козерог не понимает, откуда берутся его программы и цели (и они более приземленные), развитый постепенно получает доступ в эгрегор, понимает истинный смысл своей деятельности и обретает некоторую свободу в рамках своей кармической программы. Вообще козерожьи программы обычно длинны, извилисты и изобилуют подъемами и препятствиями, которые создают такие трудные внешние обстоятельства жизни и работы, которые сможет преодолеть только Козерог со своей методичностью, упорством, целеустремленностью и аскетизмом.
Непроработанный Козерог эмоционально неразвит, вообще суховат и склонен использовать других как средство, подчиняясь (часто бесчеловечной или внечеловечной) этике своего дела, которое он склонен воспринимать в конечном счете формально и материалистически; он нередко делается настоящим рабом главного (как он думает) дела своей жизни и буквально высыхает на работе, ему свойственен узкопрофессиональный подход и вообще оценка людей по их профессиональным умениям.
Свою власть Козерог старается реализовывать косвенно, но достаточно эффективно и последовательно с помощью, например, административного аппарата или по-другому организуя внешние обстоятельства жизни человека так, чтобы он вынужденно поступил по воле Козерога; прямое давление (огонь) и гипноз (вода) - не его стихии. На низком уровне это может быть склочник, старательно пишущий письма и жалобы во всевозможные бюрократические инстанции. На высоком уровне Козерог работает прямо в эгрегоре, организуя структуру власти непосредственно там, результатом его работы будут необратимые изменения во внешней реальности, происходящие императивно и по "необъяснимым" причинам.
На среднем уровне козерожьему Солнцу не хватает фантазии, зато оно не стремится прыгать через ступеньки эволюционной лестницы и старательно трамбует свой жизненный путь.\\ (Авессалом Подводный, Общая астрология, Планеты.)
А вот градация наслаждений - штука довольно интересная. Вы полагаете, что есть разные уровни? Думаю, то наслаждение - ощущение сильно индивидуальное. Ведь кто-то считает, что нет ничего более впечатляющего, чем прыжки на резинке с огромной высоты. А кому-то кажется, что наивысшее блаженство может дать только секс с искусным и неистовым партнером (партнершей).
Мне кажется, что сравнивать разные удовольствия нельзя. Как нельзя сравнивать разные вкусовые ощущения, как нельзя сравнивать красоту разных пейзажей. Они просто разные. Разные не только по происхождению, но и по глубине потрясения, по доступности, по впечатлительности самого клиента.
А что Юля Тимошенко - дурочка и добивает последние гвозди в гроб своей политической репутации, так это ж всем давно очевидно. Журналисты, по-моему, развлекают ею народ, как Жириновским.
А Вы спрашиваете, зачем мне об этом надо знать.
И почему Вы считаете, что простые удовлетворения потребностей и прихотей организма не доставляют наслаждений? Вон вся ресторация построена на вкусовых наслаждениях. Индустрия развлечений, секса, спортивных зрелищ обращена к диким животным ощущениям.
А зачем Вам, простите, знать это, если у Вас нет и не было такого желания? > Откуда желание убить человека? Не связано ли это с генерацией желания счастья? То есть не один ли источник этих двух желаний? Разумеется, глупец (т.е. человек, далекий от мудрости), обычно, ведет себя, как животное или как зомби, слепо следуя программам голода-насыщения, охраны территории, владения самками, продолжения рода и т.д., и может думать, что в том его "счастье" и счастье людей вообще.. ну, глупость же?
И к слову о счастье. И о той внутренней борьбе, о чем пишет автор. Ведь на самом деле очевидно, что борьба идет не о том, получить счастье или нет, конечно, человек хочет его получить любым способом. Внутри идет спор, какой способ лучше. Например, можно отдаться всем грешным страстям и получить блаженство сейчас. Но тогда можно, как говорят, лишиться вечной жизни и райского блаженства. А с другой стороны, есть сомнение по поводу того райского блаженства, не враньё ли это? А впадая в грех его можно получить сразу. А там хоть не рассветай.
Ну и где здесь мудрость? Мудрость не думает о счастье вообще. А потому у мудрого человека нет никакой внутренней борьбы по поводу способов схватить счастье. Мудрость говорит - не к счастью надо стремиться, а к лучшему выполнению своего дела, для которого рожден. А там как будет.
Так я хотел бы возвратиться к теме. Откуда желание убить человека? Не связано ли это с генерацией желания счастья? То есть не один ли источник этих двух желаний?
//В сердцевине самого миропорядка лежит вечный конфликт между внутренним стремлением человека к небесным чертогам и теми чертами его естества, что препятствуют обретению высшего качества\\. То есть счастья, мудрости, истины, Духа, Бога. Правильное окончание "внутренней войны", по его словам, это - триумф победителя в результате преодоления //..низменного балласта своего естества, его полное и окончательное подчинение духовному закону. Эта перспектива дает бытию личности единственно приемлемый триумфальный мир.\\ То есть соединение высшей и низшей частей души, естественно, с полным подчинением низшей части высшему. Вот оно с-частье.
Если личность капитулирует перед ордами внутренних противников и идёт на компромисс с "внутренними врагами" своих страстей, когда её духовный потенциал становится вкусной пищей для "стервятников страстей", то это лишь временное перемирие или, как Вы пишете, временное удовлетворение сложившимся положением, якобы, не зависящее от самой личности (хаха).
Согласитесь, что даже тихое семейное счастье - это результат непрерывных усилий и творческих акций самого семьянина? И разумеется, семье только на пользу, если эти усилия сознательные.
Настоящая "белая" (т.е. ясно осознанная) война //..ведется теми, кто торжествует над своими чувствами, совершает поступки, не заботясь о личной выгоде (любого характера), кто не ищет наслаждения, не пренебрегает своими обязанностями и не забывает данное слово. Теми, кто всю свою деятельность и самого себя посвящает служению высшей миссии, во всем поступая и мысля так, как должно поступать и мыслить, а не так как хочется.\\ То есть мудро, разумно, духовно. Именно в этом - счастье.
Предвижу Ваше замечание по поводу "не ищет наслаждения".) Но мы ведь знаем, что одни и те же слова употребляются в разном контексте? В данном контексте автор использует слово "наслаждение", примерно, так же, как и Вы: "наслаждение от удовлетворения низменных страстей". Тогда как лишь один миг торжества над своими чувствами или осознания высшей миссии может дать такое наслаждение, от которого случается полное преображение души. Оно же счастье.
И в то же время "Многие знания - многие печали".
Но мы как то отодвинулись от главного вопроса - чем вызвано желание убивать? И бывает не просто убивать, а убивать с садистским наслаждением. Маньяки вообще подсаживаются на убийство, как на наркотик. А наркотик - путь к блаженству.
Может в этом и зарыта собака, что воюют из-за наслаждения убийства, крови, наслаждения насилия, садизма, наслаждения от всевластия. Воины идут на захват города, чтоб предаться разврату - устраивать оргии с чужими женщинами, чтоб грабить и убивать. Потому то это вызывает поднятие духа, дает им чувства силы, власти, а это дает ощущение счастья.
То есть, могу предположить, что изначально счастье вырастало из торжества победы. В центре трупы, а вокруг пляски. Это разве не счастье?
Только давайте не путать с тихим семейным счастьем, которое на самом деле есть удовлетворение сложившимся положением.
.. ну, раз сами не хотели, значит и мотивы других в этом смысле не поймёте.)
... никогда не хотел убивать людей. В этом видится что-то ненормальное.
..и неужели-таки никогда-никогда за всю Вашу долгую жизнь, ни в прямом, ни в переносном смысле?)
А насчет желания убить человека, мне такое желание незнакомо. Никогда не посещало.
И как это Вы не понимаете причин, т.е. внутренних мотивов желания убивать себе подобного? Разве у Вас никогда не возникало такого желания и Вы не исследовали его причины?
Я не учу своих внуков убивать, учу понимать других людей, учу дипломатии, учу честности и порядочности, учу пониманию реальности, открываю смыслы всего происходящего. Но при этом воспитываю личности, учу защищать честь и достоинство.
У меня нет задачи сделать их счастливыми. Есть задача сделать порядочными и умными. А это важнее, чем быть счастливыми. Если человек намерен уподобиться богу, он не должен стремиться к счастью. Бог ни счастья, ни несчастья не знает. Он просто делает то, что должен делать.