Школа мудрости

Но с другой стороны, есть иная часть моей жизни – интеллектуально-духовная, которая проходит в параллели с той, общепринятой. И эта, Вторая, – в некотором роде, ось моего существования - что-то неразрывное по своей продолжительности и присутствующее во мне несмотря ни на что; это - я сама, - погонщик экипажа своей жизни. В то время как Первая - то лишь повозка, экипаж, которым я управляю: работаю я – чтобы заработать на жизнь; интересуюсь некоторыми вещами, в основном относительно модных тенденций, каких бы сфер они не касались – чтобы о них беседовать с теми, кому они интересны; сплю и ем – необходимость, которая то и дело вмешивается в график и сдвигает, а иногда и дает пинок под зад (а он сулит восторг полета) творческим идеям. И фактически, живу я именно ради Второй, Первая – лишь декорации.

В некоторых профессиях и жизненных призваниях погонщик или управляющий не нуждается в экипаже:

Писатель пребывает в творческом поиске – его сбитый график работы, любого рода причуды, могут быть восприняты как свойственные профессии. «Почему он сидит уже второй час на подоконнике с холодным чаем в руке и с открытым ртом смотрит на горизонт? Может, позвать доктора?» - «Он – писатель.» - «А.. а то мы уж было забеспокоились».

Монах находится в духовном служении или поиске – это его жизненный путь, и ему не нужно его обрамлять какими то свидетельствами соответствия профессиональному рангу, социальному статусу, пожеланиям своего окружения его видеть в какой-то особой атрибутике. Ему присуще именно их отсутствие.

Ученый окружен соответствующей атмосферой – колбы, пробирки или опросы и дедуктивные анализы, зависит от того, о какой науке речь. Но если это его призвание – для него все же не существует двух жизней в параллели. Есть лишь одна, и в ней атрибутика продиктована не внешней необходимостью, не надобностью сохранять приличия, но просто является вспомогательной в его поиске. Его образ жизни тоже принимается как соответсвующий роду деятельности: «Кааак? Он уже вторую ночь не спит? А что случилось, снотворное дать?» - «Ах, он ученый-испытатель.. будете что-нибудь запускать - хоть предупредите, мы выйдем».

Во всех этих случаях, либо повозка-экипаж напрочь отсутствует, либо она родная – сделанная человеком чтобы мчаться на ней в нужную сторону, навстречу своей цели.

Когда же кто-то ведет две жизни одновременно – одну атрибутивную, чтобы выжить или чтобы соответствовать, другую чтобы Жить, - несомненно свою повозку он, все же, создает сам, и порой такими усилиями, что её потом бывает жалко бросить на дороге, даже если предоставится возможность.

Но, пока повозку надо везти, - иногда боишься обмануться, или просто увлечься и принять ее за свою реальную сущность: как для меня, например - забросить писательство и философию, и включиться в столь ожидаемый от меня распорядок.

МОЙ ЭКИПАЖ

А распорядок этот диктуется тем, какой культуре и субкультуре человек принадлежит – своя кажется каждому обычным делом (со словами, «А как же иначе?»), чужая же представляется, по меньшей мере, нелогичной («странные люди! Может им прийти рассказать, как надо жить?»). Например, то что ожидается от меня в моем окружении, в повседневности, это:

- подьем и завтрак,
- радость от работы,
- желание посидеть after-work (с коллегами в кафе после работы), обсудить кто что сьел на обед, и что и где съест завтра, где был на прошлых выходных, что купил и куда пойдет на этих.

- просмотр телевизора по вечерам,
- отход ко сну..
- по выходным – будет расценено, как естественное, желание устроить субботний шоппинг, лучше не в одиночку (шоппинг, в одиночку?!), в воскресенье - сходить куда то , о чем можно будет рассказать after-work.

Для кого-то - нормальный распорядок.
А теперь, какими были бы ответы творческого человека, который вовсе не против социальных стандартов, но оставляет за собой право самому создавать себе свой мир, пусть и втискивая его во всё те же соцрамки. Ну, вот один пример.

- Привет, как твое утро, ты смотрю не проснулась, как подъем?

- Спасибо хорошо. Я не вставала. А у тебя как?
- Ммм? Как это не вставала?
- Я со вчера не ложилась, не хотелось.
- Ну так через пару часов захочется. Как так можно, зачем себя мучать?

- Я себя замучаной не чувствую.
- На обед со мной пойдешь?
- Нет спасибо, пропущу.
- Плотный завтрак? Что ты завтракала?
- Не завтракала.
- Народ, вы слышали – она не завтракает по утрам!
- Как? Я помню, она в пять утра может умять несколько тарелок совсем не постных блюд.

- Правда? А чего ж ты говоришь, что не завтракаешь..

Некоторые считают, что человек, как написанная программа. Что он либо одно либо другое – набор определенных зафиксированных значений.

- Скидки начались, ты себе уже что нибудь купила?
- У меня все есть...
Такой ответ просто не предусмотрен некоторыми программами. Спросившая девушка «зависает».

Вопросы приехавших с моря:
- ты была на море?
- Этим летом не была, была прошлым.
- Поедешь?
- На море – нет.
- не любишь море? Или из экономии?
- люблю море. Но и горы люблю. Вообще все люблю. Но, кстати, - экономит хорошо. А вообще, я ни разу в жизни не имела возможности сделать то, что мне действительно хотелось – наконец никуда не поехать, остаться дома.

- Ну? И что делать?
- Читать, созерцать..
- Не поняла, созерцать?
- Думать.
Собеседница немеет. Разговор заходит в тупик. А ведь можно было еще спросить - о чем думать, и т. п. Что так удивляет, что думать – это занятие, или что им можно заниматься дни напролет? А почему никого не удивляет, что можно ежедневно, в течение месяца до скидок, отслеживать изо дня в день дешевеющий кожаный поясок, имея средства его приобрести по начальной цене? Современным женщинам определенно негде реализовывать первичный инстинкт охотницы. Или, - что можно провести день за шоппингом (зырингом) и вернуться с косметическим мыльцем, 5-ти сантиметров в диаметре, увлеченно описывая процесс выбора, и обидиться, что коллега не унюхала в нем нотки мелиссы. А ведь эти пять сантиметров антибактерицида – истраченного дня воплощения – были приобретены именно ради ноток мелиссы!

Но вот в чем опасность – я со всем этим знакома не понаслышке. Сама такая же. К счастью, срабатывают тормоза и рефлексия – видение ситуации со стороны.

И, возвращаясь непосредственно к теме, - всё это декор. Но не только это. Когда я просыпаюсь (предварительно уснув, на этот раз) - все, что я днем считаю важным, таковым уже не кажется и это удивляет. Остается лишь тонкая линия – она уходит от меня и растворяется вдали – это линия моего существования, у которого есть определенный смысл, определенная цель. Она все более ясна мне, но понимать её лучше я смогу лишь все более приближаясь к состоянию осознанности.

УРОКИ ПРОШЛОГО

И приближает меня к этому самообучение. В Древней Греции существовали школы, в которых первое место выделялось философии. Это были не просто общеобразовательные школы, но школы мудрости. На Дальнем Востоке, детей отдавали на обучение в монастыри, где основное внимание концкнтрировалось на передаче мудрости и опыта посредством древних философских текстов. Остальные науки – математика, история, естественные науки – изучались в их свете, в свете восточной мудрости: внешней алхимии (науки о единстве и взаимотрансформации всего сущего), цигун (учении об энергиях), внутренней алхимии и подобных эзотерических науках, в основе которых – идея Высшей Природы человека. Сегодняшние же образовательные инстанции имеют целью своих программ подготовку к профессиональной деятельности.

Помнится, Маркс считал, что подобное положение вещей «автоматизирует» человека, лишает индивидуальности, стремления к высшим идеалам и делает всего лишь болтиком, или одной из шестеренок производственных, рыночных и социальных процессов, явлений, отношений. Все мы отлаженно действуем, каждый со своей функцией и на месте, предусмотренном рынком занятости и социальной инфраструктурой. Но подвергаемся риску все больше отдалится от того, кого Маркс (не поклонница работ, но запомнилось именно это) называл «универсальным человеком». Я бы хотела говорить о разностороннем человеке, открытом новым горизонтам, не закрывающемся в своей скарлупе достигнутого, познанного и заученного, ему удобного. Как минимум, о человеке, внутренний мир которого простирается дальше, чем от него того требует социальная необходимость.

Надо, конечно, иметь возможность выделить время на то, чтобы иметь внутренний мир, тем более – на то, чтобы его развивать, насыщать. Хорошо, если удастся найти точки пересечения его с внешним миром, с повседневными занятиями, иными словами – самореализоваться в той сфере, которая является «путеводной нитью».

Поэтому, примеряю на себя цитату Цицерона, которая меня отлично охарактеризует : «Я никогда не бываю так занята, как в часы своего досуга». В такие часы я возвращаюсь в свою внутреннюю школу, где учителя не столь явны, как в античных или дальневосточных школах мудрости, или пожалуй даже, назову себя, в некоторой степени, самоучкой. Но программа в этой школе диктуется духовными приоритетами, пишется в соответствии со степенью моей готовности выполнять домашние задания, иначе говоря – степенью успеваемости. И поэтому, она не под силу тому, у кого в ней нет необходимости, ведь никто не скажет, что «это надо!».

Здесь не выдают дипломы, не заставляют учить уроки (наоборот – читая философию есть вероятность услышать комментарии со стороны вполне образованных людей «Опять читаешь эту бредятину?»), все основано на доброй воле, на силе воли и дисциплине духа. Важно не забывать, зачем ты это делаешь, не выпускать из поля зрения ориентир, который, возможно, видишь только ты.. и помнить, что этого уже достаточно, чтобы он был важен, достаточно чтобы признать его реальным, существующим.

Самое удивительное отличие этой школы от других – в ней нет последнего класса, нет года выпуска. Внутренняя школа мудрости всегда ждет.