Абсолютная ценность и абсолютная справедливость

Это возможно с помощью такого понятия как абсолютная справедливость.

Классическое понятие справедливости связано с равенством.

Обычно равенство противопоставляется свободе, порождающей отклонение от равенства – неравенство. Философия коллективизма требует одинаковой ответственности членов коллектива перед правилом, обязательным для всех. Она не допускает отклонения от шаблона (надо действовать так, как принято). Напротив, философия индивидуализма настаивает на отклонении от шаблона, нарушении правил; призывает действовать так, как не принято. Это равносильно требованию свободы от ограничений.

Таким образом, равенство ассоциируется с ответственностью (подчинением общепринятым правилам), а неравенство – со свободой (нарушением этих правил). Справедливость существует там, где все равны перед законом; и ее нет там, где перед законом равны не все.

Однако равенство имеет двойной смысл. В области социальной деятельности индивидуумов, от которой зависит их конечная судьба, следует различать равенство возможностей и равенство результатов.

Дело в том, что люди, имеющие равные возможности, в силу естественного неравенства их способностей могут получать существенно неодинаковые (неравные) результаты. Причем подобное неравенство может иметь место как в области возможностей самовыражения, так и самоутверждения.

Аналогично следует различать неравенство как в области результатов самовыражения, так и (что особенно важно) в области результатов самоутверждения (различие общественного признания полученных результатов, не соответствующее действительным различиям этих результатов). Нередко наблюдается полное несоответствие между результатами самовыражения и самоутверждения: мощное самовыражение может сопровождаться ничтожным самоутверждением. А ничтожное самовыражение – мощным самоутверждением.

Будучи воплощением абсолютного идеала, суператтрактор (сверхчеловечество) как абсолютная ценность предполагает торжество абсолютной справедливости. Это значит, что такая справедливость в ее синергетическом понимании отнюдь не сводится к абсолютному равенству в смысле многих религиозных доктрин и светских социальных утопий.

Абсолютная справедливость оказывается органическим единством («сплавом», синтезом) равенства возможностей самовыражения и самоутверждения и адекватного неравенства результатов самовыражения и самоутверждения. Это предполагает неравную оценку неравных результатов, т.е. отказ от принципа обезлички этих результатов и тех, кто их получил.

Таким образом, абсолютная справедливость есть единство демократизма и аристократизма, а не чистый демократизм.

Сверхчеловечество становится полихромной и полифонической «аристократией духа», ничем не напоминающей унылое однообразие обитателей старых социальных утопий (безразлично светского или религиозного характера).

Для посредственности здесь не остается места, ибо если человек обладает посредственными способностями в сфере одной деятельности, то это не значит, что у него нет больших способностей в сфере другой деятельности.

Но для того, чтобы их можно было бы открыть и пробудить, требуется равенство возможностей самовыражения (т.е. все та же абсолютная справедливость).

Как известно, творческая личность часто сталкивается с двумя проблемами: во-первых, это невозможность успешного самовыражения – получения соответствующих творческих результатов и, тем самым, создания соответствующей ценности (трагедия творческого бессилия). Во-вторых, это невозможность успешного самоутверждения – достижения общественного признания новой ценности (трагедия невостребованности результатов творчества).

Трагедия востребованности новой ценности заключается в относительности этой ценности. Новая ценность нередко связана с жизнью одного поколения: смена поколений приводит к ее полному игнорированию и забвению.

Спрашивается: какой же смысл был в муках творчества по созданию этой ценности, если ее судьба оказывается столь эфемерной?

Так как это касается любых результатов любой деятельности, то проблема для всех дальновидных людей с богатым жизненным опытом приобретает не только грозный, но и зловещий характер.

Нетрудно понять, что для того, чтобы результаты творчества не зависели от смены поколений (т.е. приобрели бы абсолютную ценность),

необходимо, чтобы в обществе в оценке результатов творчества воцарилась абсолютная справедливость, исключающая как недооценку, так и переоценку или обезличку новых ценностей.

Стало быть, абсолютная справедливость является не только необходимым критерием существования абсолютной ценности, но и необходимым условием ее абсолютной востребованности (независимости ее востребованности от смены поколений).

Все это может быть гарантировано только при условии формирования и реализации абсолютного (общечеловеческого) идеала как высшего критерия ценности.

Этот процесс неизбежен, если справедлив закон дифференциации и интеграции социальных идеалов. Ибо в ходе действия такого закона неизбежны формирование и реализация общечеловеческого идеала, а, следовательно, и соответствующей ему общечеловеческой ценности.

Теперь мы можем подвести некоторый итог анализу той проблемы смысла человеческого существования (экзистенциальной проблемы), о которой говорилось в начале этого раздела.

Эволюция ценностной деятельности человека при ее внимательном изучении позволяет сделать следующие выводы:

1) экзистенциальная проблема не может быть решена рациональными средствами, если ее рассматривать вне созидания, распространения и потребления каких-то ценностей, т.е. вне ценностной деятельности;

2) эта проблема связана с прогрессом в ценностной деятельности. Критерием прогресса здесь становится рост общезначимости ценности (ее «пассионарности»);

3) однако, она действительно не разрешима в рамках концепции линейного прогресса. Только использование концепции нелинейного прогресса с учетом бифуркаций (ветвистость) и локальных аттракторов (волнистость), единства обратимости и необратимости (спиральность) и понятия суператтрактора (сингулярность) позволяет подойти к ее анализу с достаточно серьезных и глубоких позиций;

4) при этом нелинейный прогресс оказывается результатом не организации (обусловленной каким-то внешним фактором), а самоорганизации – чередования состояний социального порядка и социального хаоса, определяемого исключительно внутренними (по отношению к социуму) причинами;

5) так как с точки зрения СФИ (синергетической философия истории) смысл истории заключается в движении к суператтрактору, определяемом законом самоорганизации социальных идеалов, то, когда речь идет о смысле индивидуальной жизни, следует различать ее локальный и глобальный смысл. Первый заключается в деятельности по реализации относительного (частночеловеческого) идеала, а второй представляет собой след, вносимый индивидуумом в суператтрактор (т.е. его окончательный вклад в предел культурного развития человечества). Результат деятельности по реализации относительного идеала имеет относительную ценность, ибо он, вообще говоря, подлежит переоценке и заранее неизвестно, какая часть этой ценности останется востребованной в будущем. Напротив, «след в истории» (вклад в суператтрактор), по определению, представляет собой абсолютную ценность (будучи составной частью суператтрактора) и, следовательно, не зависит от переоценок; другими словами, этот вклад обладает абсолютной востребованностью, не зависящей от смены поколений. Но отделить абсолютную ценность от относительной возможно лишь в потенциально бесконечном процессе смены поколений. Поэтому «след в истории» (золотая крупица абсолютной ценности, содержащаяся в создаваемой индивидуумом относительной ценности) не может быть однозначно определен самим индивидуумом, а является общественным продуктом (имеет социальное, а не только индивидуальное происхождение). Поэтому для индивидуума он становится объектом не знания, а веры, но эта вера возбуждает в нем эстетическое чувство, являющееся мощным стимулом в его повседневной деятельности;

6) объективный «след в истории», оставляемый данным индивидуумом прямо или косвенно (через своих потомков и последователей), не только раскрывает глобальный смысл индивидуальной жизни, но и глобальный смысл индивидуальной смерти. Ведь без такой смерти невозможна смена поколений; без нее – смена идеалов; а без смены относительных (частночеловеческих) идеалов – формирование и реализация абсолютного (общечеловеческого) идеала, образующего суператтрактор как свое материальное воплощение. Поэтому СФИ приходит к парадоксальному, но надежно обоснованному выводу: если бы человек стал бессмертным, его жизнь потеряла бы смысл. Именно этот вывод становится прочной основой принципа исторического оптимизма, следовательно, проблему осмысленности индивидуальной смерти можно резюмировать и так: если смысл индивидуальной жизни непосредственно заключается в служении некоторому относительному (частночеловеческому) идеалу, то смысл индивидуальной смерти – в служении абсолютному (общечеловеческому) идеалу. Причем если первое служение обычно осуществляется вполне сознательно, то второе, как правило, бессознательно. Таким образом, с точки зрения СФИ у людей, разделяющих какие-то общезначимые (социальные) идеалы и готовых к их практической реализации, глубоко осмысленной оказывается не только жизнь, но и смерть;

7) периоды возвращения к потребительскому обществу, т.е. приступы бездуховности, проявляющиеся особенно ярко в бездумной погоне за наслаждениями (культ роскоши, эротизма и т.п.), в действительности являются радикальным средством обновления духовности – перехода ее на более высокую ступень-недопустимости абсолютизации не только конкретных видов частночеловеческих идеалов, но и конкретных типов таких идеалов (как светских, так и религиозных). Они особенно выразительно демонстрируют те негативные последствия, к которым приводит полный отказ от идеалов: если тотальная героизация всех сторон социальной жизни во имя некоторого частночеловеческого идеала чревата превращением этой жизни в глобальную трагедию, то ее тотальная игровизация на основе полного отказа от идеалов создает угрозу превращения жизни в глобальную комедию. Если первая делает жизнь опасной, то вторая – бессмысленной, ибо постоянно возникает вопрос: «над кем смеетесь?» И тут же следует ответ: над собой смеетесь, забывая о том, что «хорошо смеется тот, кто смеется последним». А таковым, согласно СФИ, может быть только сверхчеловек;

8) система ценностей неоднородна: то, что является ценностью для одних, может оказаться контр-ценностью (антиценностью) для других. Так как в основе разных ценностей лежат разные (в том числе, альтернативные) идеалы, то неизбежно столкновение ценностей и борьба между ними. Поэтому любой анализ смысла человеческого существования, отвлекающийся от анализа этой борьбы, методологически неудовлетворителен. Борьба разных систем ценностей связана с реализацией разных идеалов: очевидно, что воплощение в жизнь одного идеала мешает аналогичному воплощению альтернативного идеала.

Между тем, любая борьба имеет смысл только тогда, когда она заканчивается победой, и теряет смысл, в случае поражения. Но победы и поражения, вообще говоря, относительны: история выглядит как последовательность относительных побед и относительных поражений.

Очевидно, что жизнь только тогда будет иметь полнокровный смысл, если в этой последовательности обозначится тенденция к достижению абсолютной победы (т.е. такой, которая не может привести к новым поражениям).

Все предыдущее изложение показывает, что с точки зрения СФИ такая победа может быть достигнута только с достижением абсолютной ценности, т.е. суператтрактора.

Но понятие абсолютной победы связано не только с конечным результатом борьбы, но и со способом этой борьбы. Согласно все той же СФИ движение к суператтрактору может быть устойчивым только в том случае, когда на каждом этапе этого движения из множества путей выбирается путь с минимальными жертвоприношениями (во имя реализации соответствующих идеалов). Победа, связанная с неоправданно большими жертвоприношениями на алтарь этой победы, может оказаться «пирровой», т.е. может привести к новым поражениям.

Таким образом, наиболее глубокий подход к проблеме «смысла жизни» в теоретическом плане и наиболее важный в практическом заключается в том, чтобы в борьбе разных систем ценностей стремиться к достижению максимальной («абсолютной») победы минимальной ценой (экстремальное решение экзистенциальной проблемы).

Принципиальная новизна синергетического подхода к решению экзистенциальной проблемы, как ясно из всего изложенного в этом разделе, состоит в следующем: «смысл человеческого существования» раскрывается не наукой, а идеологией, но как она это делает можно понять только с помощью науки.

На протяжении многих веков человечество исходило из знаменитой философской формулы: «во многой мудрости много печали» и «кто умножает знания – умножает скорбь». В этой краткой формуле явно имелась в виду бренность социального бытия и всех человеческих ценностей, связанных с ним.

На синергетическом языке это означает общую тенденцию любого даже самого виртуозного и хитроумного порядка со временем превращаться в неконтролируемый и неопределенный хаос со всеми его непредсказуемыми последствиями для человеческой жизни.

Но СФИ позволяет так сказать, «обернуть» эту формулу: «во многой печали много мудрости» и «кто умножает знания – умножает радость».

Оказывается идеологи прошлого, справедливо обратив внимание на лицевую сторону медали, упустили из виду ее оборотную сторону: творческую роль хаоса и его способность создавать новый порядок. Причем эта способность не ограничивается простым отбором новых структур, но включает в себя и суперотбор (отбор самих факторов первичного отбора).

Поэтому полное решение экзистенциональной проблемы может быть дано только в концепции суперменeза – формировании сверхчеловека и сверхчеловечества.

Поскольку этот процесс потенциально бесконечен, «смысл человеческого существования» перестает быть чем-то статичным: он сам оказывается живым и развивающимся и становится, вообще говоря, «качественно неисчерпаемым».

В то же время в нем благодаря его постоянной незавершенности всегда присутствует некая «тайна» (нечто новое и неизведанное).

Поэтому есть доля истины в утверждении, что «смысл жизни» отчасти связан с самим поиском подобного смысла.

Отсюда видно, что синергетическая философия истории позволяет дать такую интерпретацию экзистенциональной проблемы, которая сочетает самый возвышенный романтизм с самым трезвым реализмом.

Получается парадоксальный вывод: глобальный социокультурный балаган – наблюдаемый в истории круговорот идеологического и потребительского обществ – ведет, в конечном счете, к абсолютной ценности («Высшему благу»).

И даже более того: без такого круговорота добраться до подобной ценности, по-видимому, вообще невозможно.

В то же время к ней можно подойти сколь угодно близко, не достигая ее за конечный исторический период полностью никогда.

Такой асимптотический (как говорят математики) характер приближения к некоторому пределу с точки зрения СФИ гарантирует ситуацию, при которой «смысл истории» (а, следовательно, и индивидуальной жизни) никогда не может быть утрачен и почва для исторического оптимизма останется навсегда.