Возникает вопрос – возможно ли какое-то согласование различных миров? Возможна ли новая универсальная матрица, которая охватывала бы собой не только «вырожденную реальность» Запада, но и «пассионарную реальность» Юга и «пробуждающуюся реальность» Востока?
Возможна ли метафизическая трансляция между индустриальным и когнитивным периодами развития глобальной цивилизации, с тем чтобы фазовый переход между ними осуществился не через системную катастрофу, которая при нынешнем развитии военной техники может оказаться необратимой, а в виде последовательного, технологического процесса, издержки которого компенсировались бы его управляемостью?
Такая постановка вопроса не носит чисто теоретического характера. История довольно отчетливо демонстрирует нам, что до сих пор каждый новый период универсализации человечества, который был обозначен прежде всего появлением новых коммуникаций, неизменно обеспечивался и соответствующей бытийной матрицей.
В крайне упрощенном виде это выглядит так.
Уже древние цивилизации Шумера, Вавилона, Египта были в определенном смысле глобализованными. Унификация, то есть тотальная регламентация личного, социального и экономического поведения, достигала в них высшей степени технического совершенства. «Правила бытия», сведенные в соответствующие ритуалы, пронизывали собой всю жизнь и образовывали жесткую парадигму существования. Преступать их было нельзя. Они были обязательными для все – от последнего крестьянина до фараона. Правда, заканчивалась эта унификация сразу же на границах цивилизации. Воспринимая себя в качестве завершенного универсума («так было, так есть и так будет вечно»), отождествляя свой «местный» мир со всей Ойкуменой, шире – со всей Вселенной, древние не делали попыток пересечения данного богами пространства. Даже ведя агрессивные войны с соседями, увеличивая свои территории и таким образом «сличая» себя с другими, они, тем не менее, не проявляли никаких тенденций внешнего универсализма – не стремились сделать мир «шумерским», «вавилонским», «египетским», переустроить его по собственному образцу. Такое стремление обозначило себя лишь с античной эпохи, когда интуитивные идеи универсализма были сформулированы древнегреческой философией.
О возникновении первичной коммуникационной связности Ойкумены можно говорить, вероятно, только с середины первого тысячелетия до нашей эры, когда образовались более-менее устойчивые пути торговли, охватывавшие чуть ли не всю Евразию, утвердились постоянные дипломатические обмены между племенами и государствами, началось картирование местности и разведка, которые демонстрировали географическое единство мира. Это было сопряжено с появлением сразу нескольких универсальных матриц. Почти одновременно, будто именно тогда и осуществилось Пришествие, возникли зороастризм в Средней Азии, конфуцианство и даосизм в Китае, буддизм и джайнизм в Индии, а инсталляция этих трансценденций в реальность породила соответствующие цивилизации. Кстати, греческая концепция Совершенного Космоса, возникшая примерно в ту же эпоху и по природе своей также являвшаяся универсалистской, хотя и не была напрямую социализирована, как религиозные матрицы, но, насколько можно судить, попытка Александра Македонского создать единую государственную вселенную, была социальным эхом именно этого универсализма.
Правда, империи античного времени, та же Македонская империя или империя Древнего Рима, империи Дария I или Кира Великого, впрочем как и «кочевые империи» Аттилы, Чингисхана и Тамерлана в Средневековье, унифицировали Вселенную (матричную реальность) лишь по одному-единственному параметру – параметру власти: экономика завоеванных территорий, социальные отношения, сложившиеся на них, местные верования, обычаи, образы жизни оставались прежними и принципиальным изменениям не подвергались. Дело ограничивалось подчинений и сбором налогов. Это не было глобализацией в подлинном смысле слова.
Тем не менее возникновение Римского коммуниката (римскими дорогами, как известно, кое-где пользуются до сих пор, а протянулись они, впервые в истории человечества, от Британии до Африки и от Испании до нынешних границ Польши) было сопряжено с появлением христианской матрицы, которая также впервые в истории предложила, как мы уже отмечали, абсолютную идентичность: нет ни эллина, ни иудея, ни государя, ни подданного, ни свободного гражданина, ни должника, ни раба – есть только христиане; матричный универсализм в чистом виде. А новая европейская коммуникативность, новая попытка глобализации, начавшаяся эпохой крестовых походов и завершившаяся великими географическими открытиями XV – XVI веков, привела к перезагрузке этой универсальной матрицы. Католический «софт», ставший к тому моменту структурно противоречивым, был сброшен, и базисный «текст», то есть Новый завет, получил протестантское мировоззренческое обеспечение. «Эпоха пророков» повторилась в Европе. Почти одновременно появились Лютер, Кальвин, Цвингли, и множество других духовных и светских лидеров. С этого момента, по-видимому, можно уже отсчитывать историю собственно глобализации, поскольку громадные колониальные империи, складывавшиеся как раз в данный период (Испанская, Британская, Бельгийская, Французская, Португальская), начали преобразовывать местные экономики по европейскому образцу.
Следующий коммуникативный прорыв произошел в XIX веке. Он был связан с появлением массовой печати: книг и газет, доступных теперь не только жителям столиц, но и провинций, с появлением телеграфа, рейсовых, то есть регулярных, морских сообщений, с появлением железных дорог и гарантированной доставки корреспонденции. Универсализации Европы способствовали также наполеоновские походы, фактически – прообраз мировых войн XX века, поскольку Кодекс Наполеона – комплекс светских законов, внедрявшийся на завоеванных территориях, «гасил» местную архаическую специфику и образовывал единое правовое пространство. Это позволило Гегелю высказать мысль, что история уже завершилась; все, что осталось в дальнейшем – это «расчистка завалов». А французы, которые хоть и потерпели поражение в тогдашней экспансии, до сих пор полагают, что современная демократическая Европа создана именно ими. Почти одновременно возникли и три новых матрицы: либеральная, социалистическая и несколько позже – фашистская, каждая из которых претендовала на предельную универсальность. Инсталляция их в реальность произошла уже в следующем столетии, но доктринальные и технологические основы всех трех универсумов были заложены, разумеется, веком раньше. Кстати, Ленин, Сталин, Гитлер и Рузвельт появились на свет в пределах одного двадцатилетия. В масштабах всемирной истории – срок ничтожный.
Сейчас мы наблюдаем очередное коммуникационное продвижение. Оно связано, во-первых, с появлением Интернета, то есть с мгновенной коммуникативностью, объемлющей собой всю планету: счетными единицами коммуникаций стали не дни, недели и месяцы, как в предшествующие века, а минуты и даже секунды. В Интернете пространства нет, есть только время, почти исключительно зависящее от пользователя. В результате физическое освоение мира сменяется виртуальным. А во-вторых, оно связано с появлением телевидения: текстовая подача данных, на чем был основан предыдущий коммуникат, в значительной мере замещается визуальной подачей. Это тоже понятно. Восприятие текста требует от пользователя неких предварительных качеств – грамотности, образования, умения воспринимать понятия. Для считывания же «картинки», для усвоения «чистой сенсорики» таких качеств не нужно.
Это и в самом деле принципиально новый коммуникат, и, если следовать логике вектора, который был здесь нарисован, то он должен повлечь за собой образование новой универсальной матрицы.
А может быть, даже и не одной.
Фактически, он должен повлечь за собой новую эпоху пророков, поскольку универсальная матрица, как правило, персонифицирована.
Такая постановка вопроса не носит чисто теоретического характера. История довольно отчетливо демонстрирует нам, что до сих пор каждый новый период универсализации человечества, который был обозначен прежде всего появлением новых коммуникаций, неизменно обеспечивался и соответствующей бытийной матрицей.
В крайне упрощенном виде это выглядит так.
Уже древние цивилизации Шумера, Вавилона, Египта были в определенном смысле глобализованными. Унификация, то есть тотальная регламентация личного, социального и экономического поведения, достигала в них высшей степени технического совершенства. «Правила бытия», сведенные в соответствующие ритуалы, пронизывали собой всю жизнь и образовывали жесткую парадигму существования. Преступать их было нельзя. Они были обязательными для все – от последнего крестьянина до фараона. Правда, заканчивалась эта унификация сразу же на границах цивилизации. Воспринимая себя в качестве завершенного универсума («так было, так есть и так будет вечно»), отождествляя свой «местный» мир со всей Ойкуменой, шире – со всей Вселенной, древние не делали попыток пересечения данного богами пространства. Даже ведя агрессивные войны с соседями, увеличивая свои территории и таким образом «сличая» себя с другими, они, тем не менее, не проявляли никаких тенденций внешнего универсализма – не стремились сделать мир «шумерским», «вавилонским», «египетским», переустроить его по собственному образцу. Такое стремление обозначило себя лишь с античной эпохи, когда интуитивные идеи универсализма были сформулированы древнегреческой философией.
О возникновении первичной коммуникационной связности Ойкумены можно говорить, вероятно, только с середины первого тысячелетия до нашей эры, когда образовались более-менее устойчивые пути торговли, охватывавшие чуть ли не всю Евразию, утвердились постоянные дипломатические обмены между племенами и государствами, началось картирование местности и разведка, которые демонстрировали географическое единство мира. Это было сопряжено с появлением сразу нескольких универсальных матриц. Почти одновременно, будто именно тогда и осуществилось Пришествие, возникли зороастризм в Средней Азии, конфуцианство и даосизм в Китае, буддизм и джайнизм в Индии, а инсталляция этих трансценденций в реальность породила соответствующие цивилизации. Кстати, греческая концепция Совершенного Космоса, возникшая примерно в ту же эпоху и по природе своей также являвшаяся универсалистской, хотя и не была напрямую социализирована, как религиозные матрицы, но, насколько можно судить, попытка Александра Македонского создать единую государственную вселенную, была социальным эхом именно этого универсализма.
Правда, империи античного времени, та же Македонская империя или империя Древнего Рима, империи Дария I или Кира Великого, впрочем как и «кочевые империи» Аттилы, Чингисхана и Тамерлана в Средневековье, унифицировали Вселенную (матричную реальность) лишь по одному-единственному параметру – параметру власти: экономика завоеванных территорий, социальные отношения, сложившиеся на них, местные верования, обычаи, образы жизни оставались прежними и принципиальным изменениям не подвергались. Дело ограничивалось подчинений и сбором налогов. Это не было глобализацией в подлинном смысле слова.
Тем не менее возникновение Римского коммуниката (римскими дорогами, как известно, кое-где пользуются до сих пор, а протянулись они, впервые в истории человечества, от Британии до Африки и от Испании до нынешних границ Польши) было сопряжено с появлением христианской матрицы, которая также впервые в истории предложила, как мы уже отмечали, абсолютную идентичность: нет ни эллина, ни иудея, ни государя, ни подданного, ни свободного гражданина, ни должника, ни раба – есть только христиане; матричный универсализм в чистом виде. А новая европейская коммуникативность, новая попытка глобализации, начавшаяся эпохой крестовых походов и завершившаяся великими географическими открытиями XV – XVI веков, привела к перезагрузке этой универсальной матрицы. Католический «софт», ставший к тому моменту структурно противоречивым, был сброшен, и базисный «текст», то есть Новый завет, получил протестантское мировоззренческое обеспечение. «Эпоха пророков» повторилась в Европе. Почти одновременно появились Лютер, Кальвин, Цвингли, и множество других духовных и светских лидеров. С этого момента, по-видимому, можно уже отсчитывать историю собственно глобализации, поскольку громадные колониальные империи, складывавшиеся как раз в данный период (Испанская, Британская, Бельгийская, Французская, Португальская), начали преобразовывать местные экономики по европейскому образцу.
Следующий коммуникативный прорыв произошел в XIX веке. Он был связан с появлением массовой печати: книг и газет, доступных теперь не только жителям столиц, но и провинций, с появлением телеграфа, рейсовых, то есть регулярных, морских сообщений, с появлением железных дорог и гарантированной доставки корреспонденции. Универсализации Европы способствовали также наполеоновские походы, фактически – прообраз мировых войн XX века, поскольку Кодекс Наполеона – комплекс светских законов, внедрявшийся на завоеванных территориях, «гасил» местную архаическую специфику и образовывал единое правовое пространство. Это позволило Гегелю высказать мысль, что история уже завершилась; все, что осталось в дальнейшем – это «расчистка завалов». А французы, которые хоть и потерпели поражение в тогдашней экспансии, до сих пор полагают, что современная демократическая Европа создана именно ими. Почти одновременно возникли и три новых матрицы: либеральная, социалистическая и несколько позже – фашистская, каждая из которых претендовала на предельную универсальность. Инсталляция их в реальность произошла уже в следующем столетии, но доктринальные и технологические основы всех трех универсумов были заложены, разумеется, веком раньше. Кстати, Ленин, Сталин, Гитлер и Рузвельт появились на свет в пределах одного двадцатилетия. В масштабах всемирной истории – срок ничтожный.
Сейчас мы наблюдаем очередное коммуникационное продвижение. Оно связано, во-первых, с появлением Интернета, то есть с мгновенной коммуникативностью, объемлющей собой всю планету: счетными единицами коммуникаций стали не дни, недели и месяцы, как в предшествующие века, а минуты и даже секунды. В Интернете пространства нет, есть только время, почти исключительно зависящее от пользователя. В результате физическое освоение мира сменяется виртуальным. А во-вторых, оно связано с появлением телевидения: текстовая подача данных, на чем был основан предыдущий коммуникат, в значительной мере замещается визуальной подачей. Это тоже понятно. Восприятие текста требует от пользователя неких предварительных качеств – грамотности, образования, умения воспринимать понятия. Для считывания же «картинки», для усвоения «чистой сенсорики» таких качеств не нужно.
Это и в самом деле принципиально новый коммуникат, и, если следовать логике вектора, который был здесь нарисован, то он должен повлечь за собой образование новой универсальной матрицы.
А может быть, даже и не одной.
Фактически, он должен повлечь за собой новую эпоху пророков, поскольку универсальная матрица, как правило, персонифицирована.
Обсуждения Бог из Интернета