Несколько дней, как мы из Японии. Улетали 17 марта, считай, в пустом самолете (из 150 мест было занято лишь 17). Спустя неделю возвращались также, по одному-два человека на ряд.
Между этими датами – паника. Переполненные борта из Токио и других японских городов уносили перепуганных иностранцев во Владивосток, Хабаровск и дальше, как можно дальше от ядерной чумы по имени Фукусима.
Между этими датами – паника. Переполненные борта из Токио и других японских городов уносили перепуганных иностранцев во Владивосток, Хабаровск и дальше, как можно дальше от ядерной чумы по имени Фукусима.
Теперь, когда опасность вроде бы отступила, «беженцы» потянулись обратно.
В аэропорту Владивостока нас встретили медики - один с дистанционным термометром, другой с дозиметром советских времен. Плюс надо было пройти сквозь специальную рамку типа металлоискателя. Эта искала (слава богу, тщетно) повышенную радиацию.
После Токио в родном городе трудно дышать. В воздухе пыль после скучной бесснежной зимы и чад автопробок. Обычная, не чрезвычайная, увы, ситуация. Не могу сказать, что этот дым Отечества показался сладким и приятным. Но в сравнении с опасностями по-японски – непрекращающимися и сегодня подземными толчками и радиацией, родной «фон» по крайней мере привычен.
С чем сегодня сталкивается ваше сознание в Токио – столице Японии и мировых технологий?
Выглядываешь утром за окно, видишь дождь, и первая мысль: «Радиоактивный…»
Идешь в душ, включаешь воду, в которой, по сообщениям властей, найден радиоактивный йод, зачем-то моешься…
Спускаешься позавтракать – получаешь, как и миллионы японцев, эсэмэску на мобильник: «пять секунд до толчка, магнитуда – пять баллов…», и под легкую встряску тыкаешь палочками в подозрительный салатик: «Не из Фукусимы ли шпинат?»
Всё зыбко, как содрогнувшийся 11 марта и до сих пор пребывающий в пограничном состоянии остров Хонсю. Информационные сводки о разрушениях, силе толчков, высоте цунами и выбросах радиации не объяснят решительно ничего насчет тектонических сдвигов в сознании японцев, столкнувшихся после землетрясения с такой запредельной для высокоразвитой страны аномальщиной как очереди, пустые полки магазинов, отсутствие электричества и бензина, бездорожье и даже распределение продуктов по спискам, как это было в одной из самых пострадавших префектур Мияги, городе-миллионнике Сендае.
«Куда ты летишь? Зачем? Откажись от командировки. Япония кончилась. Обреченный народ», - просвещала меня во Владивостоке знакомая. Я не возражала, понимая, что у нее ТАМ сын с семьей, она боится, вот и перегибает.
У меня у самой совсем недавно в японском городе Тояма жили родные. Думалось: как вовремя молодые покинули опасное место и перебрались в славный город Милан. На днях звонят: «Каддафи грозит наказать Италию...»
Поменяли Хонсю на Апеннины, как шило на мыло. Похоже, земной шарик становится всё меньше и меньше, и сегодня никто по отдельности не обречен.
Но обречены ли мы в принципе? После командировки в Японию я знаю точно: вопрос нашей жизни и смерти открыт. Закрыть его сложней, чем несколько аварийных реакторов АЭС «Фукусима».
Обычно, чтоб получить визу в Японию, требуется приглашение принимающей стороны. Сегодня разрешение на въезд консульство дает без этих формальностей. Какое может быть приглашение к месту трагедии?
Японские северо-западные, открытые океану префектуры Иватэ, Мияги, Фукусима – бескрайние прибрежные кладбища.
Оцучи, Исинамаки, Натори, Ямада, Тагадзе, Шиогама, Иваки... Эти и другие города и поселки смыла, похоронила цунами. Цифры потерь уточняются и растут каждый день.
Тысячи погибших, десятки тысяч исчезнувших (навсегда?). 1 млн. зданий пострадали, 14,6 тысяч домов полностью разрушены, 362 тысячи человек остались без крова, ютятся сегодня кто где – у родственников, знакомых и незнакомых людей, в госпиталях и больницах, в палатках Красного Креста, спортзалах школ. А там, куда еще не дошли спасатели, люди выживают вообще неведомо как.
Куда журналисту рвануть из Токио? Как выбрать точку бедствия? Газета «Майнити» дает карту изуродованного волной побережья. Рядом с названием каждого населенного пункта, как военная сводка, табличка из трех столбцов: «погибшие», «пропавшие без вести», «оставшиеся в живых». Городок Минамисанрику – рекорд горя: 9700 спасшихся, 8500 пропавших и 381 погибший. Едем туда.
Легковушки на этом направлении сегодня редкость. Их не пускают. Зеленый коридор открыт лишь спецтранспорту, везущему в пострадавшие районы снабжение и спецтехнику для расчистки дорог и завалов. Но на нашей «Тойотке» написано «Пресса», и на КПП при выезде из Сендая нам без лишних формальностей выдали пропуск. Один в один, как у Сил Самообороны Японии, пожарных и спасателей. Похоже, беда бюрократию отменила.
Путь в Минами (сокращенно от Минамисанрику) свободен. Несколько дней назад не помог бы и пропуск – дороги были либо покорежены землетрясением, либо погребены под завалами от цунами. Но восстановительные работы на автотрассах кипят и ночью, и днем.
На спуске к Минами теплица. Сквозь полупрозрачную пленку виден людской муравейник. Так сегодня живут те, кого не вместила местная школа – традиционный для Японии объект эвакуации при стихийных бедствиях. Дорога идет вниз, к городку на берегу океана. Расступается лес и...
Я никогда не была на войне, но, видимо, так выглядят улицы после бомбежки. Наверное, такой на вид была Хиросима.
Уцелевшая школа на сопке. А вот больница почему-то внизу, всего в полукилометре от берега. Из окон четвертого этажа свисают рыбацкие сети с буями, торчат стволы деревьев. Спастись можно было только на крыше и уже оттуда наблюдать, как на твой город со скоростью самолета катит бескрайняяя стена воды высотой с пятиэтажку.
Прокручивает, как чертов миксер, три километра плотно и аккуратно застроенной территории и, забрав тысячи жизней, уходит туда, откуда пришла.
Бегом от волны.
Как можно быть к такому готовым? Сейсмоопасная Япония, пережившая за свою историю множество природных катастроф, не знала, что бывают такие цунами. В далеком 1960-м сюда дошла волна от великого чилийского землетрясения. Страна потеряла тогда около двухсот жизней. В Минамисанрику потом поставили памятник жертвам.
Сегодня он разрушен, вымыт из истории катастроф новой цунами.
Как говорят спасатели, местами волна-убийца была выше точек эвакуации.
По бывшим улочкам бывшего города бродят его бывшие жители. От большинства домов остались только фундаменты. От некоторых не осталось вообще ничего. Там, где стояли, ровный слой морского галечника. К тем японцам, кто это видит впервые (только что расчистили дорогу), лучше не подходить. Кто-то, как сомнамбула, заторможен.
Кто-то, как мужчина спортивного вида в белой ветровке, меряет шагами недавно намытый бережок, не может остановиться.
- Здесь стоял мой дом. Здесь… Мой… - И ужас в глазах.
Он мечется по галечному островку, а я так и не решаюсь спросить, как его зовут и кто был внутри, когда строение сорвало с места и понесло в тартарары.
У Тоорю Сугавара и его мамы Сакико дом стоял на противоположном берегу реки. Они пришли сюда, чтоб найти чего-нибудь из имущества. Бродят час, а руки пусты. Маленький симпатичный Тоорю согласился рассказать о себе и о цунами:
- Когда началось землетрясение, мы с мамой были дома. Отец работал на складе на берегу. Трясло минут пять. На перекрестках погасли светофоры. Объявили цунами, мы схватили документы, кредитные карты – это у нас всегда хранится в одном месте на случай срочной эвакуации, и побежали в школу на сопку. Времени у нас было, чтоб спастись, минут 10. На дорогах пробок не было. Нас ведь с детства учили, что спасаться от цунами надо бегом. Что толку всем садиться в машины и создавать заторы?
Нет, надо бегом. Я потом видел своими глазами, как один грузовик пытался убежать от волны, но она его легко догнала и потопила.
Я любил смотреть фильмы ужасов. Недавно смотрел про то, как рушится Лос-Анджелес. Но у нас в Минамисанрику все было страшней.
Как? А вот как. Сначала море попятилось, рядом с островком Арисима оголились скалы. На горизонте появилась белая стена. Она двигалась быстрей машины. Над водой клубы дыма. Видел плывущие дома. Вспыхнул огонь – взрывались баллоны с пропаном.
Моя мама пережила чилийскую цунами. Она рассказывала, что тогда людям удавалось спастись на вторых этажах зданий. После Чили у нас построили на берегу высокую подпорную стену – она всегда спасала от волн. И поставили ворота на входе в реку Хачиман. Мы и не думали бояться цунами. Мама говорит: «Сильно трясет. Вернемся домой, надо будет делать капитальную приборку.»Даже представить не могли, что дома у нас не будет.
Это мы уже в школе разговаривали. Чуть ниже школы – дом престарелых, тоже объект эвакуации. Но волна была такая, что всем стало понятно: стариков захлестнет.
Многие из них взбирались на сопку, сидя в инвалидных колясках. Мы бросились им помогать, поднимали наверх, в школу. Потом волна отступила, и мы спустились в дом престарелых. Я вытащил оттуда четверых. Один вскоре умер. Было очень холодно, шел снег. А они минут десять были мокрые до нитки. Переохлаждение – причина смерти многих, кто спасся от волны.
Я спросила Сугавару-сан, была ли в городе паника. Он ответил, паники не было, потому что у каждого японца программа действий при ЧС с детства вбита в подсознание, и каждый четко знает, что надо делать в минуту опасности.
До 11 марта Япония думала, что справится с любой стихией. Однако природа предъявила небывалые землетрясение и волну, за которыми случилось то, чего не было в истории страны: неуправляемая авария на АЭС.
Именно так – «остров счастья» - переводится с японского слово «фукусима». Похоже, единая в горе и в отношении к словам и действиям правительства страна споткнулась об «остров счастья» и раскололась надвое. На одном берегу те, кто верит официальной информации о происходящем сегодня на АЭС «Фукусима-1». На другом – те, кто считает, что всё куда хуже, чем преподносится.
Префектура Фукусима, где сегодня чадит АЭС, объявлена зоной эвакуации. Но жители городка Табаччи, расположенного всего-то в десятке километров от аварийных реакторов, были вывезены из зоны лишь через 10 дней после ЧП. Мы видели автобус с женщинами и детьми вечером на одной из парковок по дороге в Токио.
Почему их не вывезли раньше?
- Правительство старается не допустить паники населения, - считает Масахи Гото, в недавнем прошлом проектировщик системы защиты реакторов на подобных «Фукусиме-1» японских АЭС «Хамаоки» и «Аонагава». – Поэтому вся информация не дается. Но это неправильно. Люди должны знать уровень опасности. Что за процессы идут в аварийных реакторах? Там все время что-то взрывается.
- Информацию о конкретных замерах радиации трудно переврать, потому что она перепроверяется, - рассуждает, пряча в портфель личный дозиметр, руководитель токийского офиса Гринпис Дзюмичи Сато. - Но этого недостаточно. У японского правительства по всей стране действует система мониторинга чрезвычайных ситуаций, в том числе и в области ядерной энергетики. Но что сегодня конкретно происходит внутри аварийной АЭС, мы не знаем. Независимые замеры радиации в зоне пока не проводятся.
Сегодня в Фукусиму не пускают «чужих». Представитель японского Красного Креста Мацухико Оваки говорит, что их сотрудники работают везде по побережью, кроме зоны АЭС.
- Почему?
- Это очень сложный вопрос.
Не прорвались в Фукусиму и российские эксперты, ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС Владимир Асмолов и Валерий Стрижов. Поэтому, видимо, и удивлялись на совещании в Южно-Сахалинске, почему японские пожарные машины не могут подъехать к реактору ближе, чем на 50 метров?
Потому что дороги нет, все подступы в обломках от взрывов, и восьмисотметровые шланги для закачки морской воды с целью охлаждения реакторов спасатели, чтоб не продырявить резину, раскручивали вручную. Об этом нам рассказал командир подразделения быстрого реагирования Токийского пожарного департамента Юкио Такаяма.
Вместе со своими товарищами он находился в непосредственной близости от энергоблока № 3, где бассейн с отработавшим ядерным топливом. 30 бесконечных минут, и в бассейн пошла по шлангу морская вода.
Такаяма-сан удовлетворен сделанным, прошел, как и его подчиненные, медобследование, на вид бодр и здоров, получил благодарность от не сдержавшего слезы губернатора Токио. Готов к выполнению новых заданий. Но даже такие, как он, не знают ответа на вопрос: по какому праву к станции посылают сегодня тех, кто не имеет для такой работы ни необходимой подготовки, ни спецодежды, ни оборудования?
- Не дело пожарных ликвидировать такие аварии. Для этого должно быть создано особое подразделение, - говорит Такаяма-сан, привыкший отвечать за жизни своих подчиненных и, во всяком случае, до командировки на АЭС, глубоко убежденный в том, что Япония, здравый смысл и точный расчет – явления одного порядка.
Никто официально пока не признал, что страна проспала ядерную катастрофу. Аргументы, мол, ничего подобного никогда не случалось, убеждают не всех.
Несколько лет назад тряхануло Ниигату и находящуюся по соседству крупнейшую с мире АЭС «Касивадзаки». Один из ее реакторов до сих пор не восстановлен и заблокирован. Об этом нам рассказал гринписовец Дзюмичи Сато. Незадолго до аварии на «Касивадзаки» он со своими активистами протестовал против доставки на эту АЭС радиоактивного плутония из Франции. И – вообще против АЭС, построенных на земле, ходящей ходуном…
Лучший подарок сегодня в Японии – это дозиметр. Лучше только одно - надежный дозиметр. То есть тот, который не сломается даже возле АЭС «Фукусима-1». Именно за таким прибором вернулся в Токио из зоны радиации Рюичи Хиракава. Он – журналист узкой темы, сорок раз был в Чернобыле. Теперь побывал в трех километрах от аварийных реакторов Фукусимы, в маленьком поселении Футабачо, где у него зашкалил и сломался бывалый дозиметр.
- У нас сегодня ситуация страшнее Чернобыля, - ровным, каким-то бесцветным голосом говорит Хирокава. – Власти, как и ваши 25 лет назад, сознательно преуменьшают опасность. И местные жители остаются в своих городках, никуда не бегут. Так, как это было в Припяти. В том же Футабачо фон в 20 раз выше, чем в Припяти. Всем, кого мы встречали, говорили, что находиться там очень опасно. 12 марта приехали в Каваучи – тоже высокая радиация. Я сказал главе поселения, что здесь опасно. Он этого не знал, эвакуация не проводилась. Но ведь не журналисты должны ее организовывать, а правительство.
- Первые же сообщения об отсутствии электропитания в системе охлаждения реакторов должны были повлечь немедленную эвакуацию населения, - вторит японскому журналисту в интервью российскому информагентству Александр Коваленко, бывший в 1986-1988 годах заместителем директора Чернобыльской АЭС. – Со слов японского правительства, радиационный фон в 30-километровой зоне АЭС равен тому, что был обнаружен у облученных и эвакуированных жителей Припяти.
По мнению Коваленко, радиоактивные цезий и йод за пределами станции – признак разрушения главной защиты реакторов от утечки – внутреннего металлического корпуса. Т.е., заключает эксперт, управляемого реактора нет.
Сравнение Фукусимы с Чернобылем уже превратилось в общее место. Но стоит вернуться на четверть века назад и почитать про ТУ катастрофу.
Советские власти тогда утверждали, что имел место взрыв водорода, а реактор атомной станции цел. Свидетельство физика станции Анатолия Ситникова о том, что реактор разрушен, как и его мученическая смерть от облучения, были от общества засекречены. Пройдет время, прежде чем станет известно, что из пяти с половиной тысяч персонала ЧАЭС четыре тысячи человек исчезли бесследно в первый же день взрыва на станции. Обществу не сразу и со скрипом сообщат про героев-пожарных, про ад лучевых отделений больниц, назовут несколько согласованных фамилий ликвидаторов.
Позже появится доклад американского сенатора Джона Гленна, где он откроет миру страшную правду о десятках аварий на американских и советских АЭС, о которых вообще никому ничего не сообщалось: «самопроизвольный ядерный разгон», «утечка радиоактивной воды», «расплавление активной зоны», «взрыв пара», «пережог топливных сборок активной зоны», «разрыв промежуточного контура»…
Только в 2006 году Гринпис опубликует доклад об ужасных последствиях Чернобыля: в России, Украине, Белоруссии на 40-50 процентов выросла онкозаболеваемость, умерли 200 тысяч человек, от аварии пострадала практически вся Европа...
Фамилий героев Фукусимы мир сегодня не знает. Несколько дней назад – куцее сообщение: в нижней части турбинного зала реактора №3 зафиксирован запредельный уровень радиации. Два ликвидатора госпитализированы в Национальный Институт радиологических исследований. Точка.
Эти двое вели восстановительные работы внутри станции, то есть прямо в аду и, как сообщается, чуть ли не сутки! Как зовут этих людей? Каково самочувствие?
Справляются ли с их болью наркотики? И сколько времени пройдет, прежде чем мы узнаем, кто сегодня в Фукусиме и какой ценой держит на тоненьком поводке ядерную катастрофу?
Только без паники!
Набираю в Яндексе буквы «ап». Две первые ссылки – «апокалипсис 2011» и «аптеки Владивостока». Последние подсчитывают прибыль от реализации йодосодержащих препаратов – их смела паника.
Одна из местных авиакомпаний, похоже, тоже подзаработала. В дни массового бегства наших граждан из Японии цена авиабилета Токио-Владивосток взметнулась с 15 до 44 тысяч рублей. Компания говорит, что пассажиры врут, цены не поднимались. Но все же больше веришь «вещдоку» - авиабилету с указанием грабительского тарифа.
Обнаружились и политические мародеры. Они устраивают акции в центре Владивостока и меряют своими дозиметрами все подряд – от воздуха до памятника борцам за власть Советов на Дальнем Востоке. И находят повышенную радиацию!
Но при этом, если, конечно, не врет все та же местная авиакомпания, ни один из приморских предпринимателей, депутатов, представителей власти «не обратился с инициативой заказа чартерного рейса в Японию с гуманитарной помощью пострадавшим от землетрясения и цунами».
Перед командировкой мои знакомые просили передать оставшимся без крова японцам, что могут их приютить, пускай приезжают! Я уверена: никто не приедет. Им некогда паниковать и плакать, потому что после пришедшей беды на Хонсю очень много работы. А еще потому, что жива надежда отыскать без вести пропавших родных. Их все еще ищут. К примеру, пожарные из частей, базирующихся в смытой цунами префектуре Мияги, днем работают в составе своих подразделений, а ночью ведут поиск пропавших жен, матерей, сыновей…
Сатико Сато из городка Иваки (час езды на автомобиле от АЭС «Фукусима») сегодня тоже не до переезда. Хоть здесь зашкаливает дозиметр и показывает 200-400 микрорентген в час, что в сто раз выше естественного фона, ее земляки-старики наотрез отказываются от эвакуации, потому что не хотят расставаться друг с другом. Их дома унесла цунами. Живут одним табором в местной школе. И практически впроголодь, поскольку водители отказываются везти продукты в опасную зону.
Как рассказали нам добравшиеся до Иваки коллеги-тележурналисты, Сато-сан – человек редчайшей профессии, сказительница народных японских преданий. Каждый вечер, чтоб старикам лучше спалось, Сатико рассказывает им притчи и сказки.
А еще в спортзале установлен телевизор, так что бабушки и дедушки из Иваки в курсе всех новостей. К примеру, знают, что в мае в Токио будет праздник – готова к сдаче самая высокая в мире (более шестисот метров высотой!) новая телебашня.
Я видела это грандиозное сооружение. В условиях мартовского апокалипсиса и до сих пор непрекращающихся подземных толчков мега-объект смотрится как дерзкий вызов человека силам природы. Или как вопрос - «Кто кого?»
Действительно, кто кого? Пока в двухстах сорока километрах от Токио горит «Фукусима», ответ будет не в пользу Японии.
Наталья ОСТРОВСКАЯ — 28.03.2011
.
В аэропорту Владивостока нас встретили медики - один с дистанционным термометром, другой с дозиметром советских времен. Плюс надо было пройти сквозь специальную рамку типа металлоискателя. Эта искала (слава богу, тщетно) повышенную радиацию.
После Токио в родном городе трудно дышать. В воздухе пыль после скучной бесснежной зимы и чад автопробок. Обычная, не чрезвычайная, увы, ситуация. Не могу сказать, что этот дым Отечества показался сладким и приятным. Но в сравнении с опасностями по-японски – непрекращающимися и сегодня подземными толчками и радиацией, родной «фон» по крайней мере привычен.
С чем сегодня сталкивается ваше сознание в Токио – столице Японии и мировых технологий?
Выглядываешь утром за окно, видишь дождь, и первая мысль: «Радиоактивный…»
Идешь в душ, включаешь воду, в которой, по сообщениям властей, найден радиоактивный йод, зачем-то моешься…
Спускаешься позавтракать – получаешь, как и миллионы японцев, эсэмэску на мобильник: «пять секунд до толчка, магнитуда – пять баллов…», и под легкую встряску тыкаешь палочками в подозрительный салатик: «Не из Фукусимы ли шпинат?»
Всё зыбко, как содрогнувшийся 11 марта и до сих пор пребывающий в пограничном состоянии остров Хонсю. Информационные сводки о разрушениях, силе толчков, высоте цунами и выбросах радиации не объяснят решительно ничего насчет тектонических сдвигов в сознании японцев, столкнувшихся после землетрясения с такой запредельной для высокоразвитой страны аномальщиной как очереди, пустые полки магазинов, отсутствие электричества и бензина, бездорожье и даже распределение продуктов по спискам, как это было в одной из самых пострадавших префектур Мияги, городе-миллионнике Сендае.
«Куда ты летишь? Зачем? Откажись от командировки. Япония кончилась. Обреченный народ», - просвещала меня во Владивостоке знакомая. Я не возражала, понимая, что у нее ТАМ сын с семьей, она боится, вот и перегибает.
У меня у самой совсем недавно в японском городе Тояма жили родные. Думалось: как вовремя молодые покинули опасное место и перебрались в славный город Милан. На днях звонят: «Каддафи грозит наказать Италию...»
Поменяли Хонсю на Апеннины, как шило на мыло. Похоже, земной шарик становится всё меньше и меньше, и сегодня никто по отдельности не обречен.
Но обречены ли мы в принципе? После командировки в Японию я знаю точно: вопрос нашей жизни и смерти открыт. Закрыть его сложней, чем несколько аварийных реакторов АЭС «Фукусима».
Обычно, чтоб получить визу в Японию, требуется приглашение принимающей стороны. Сегодня разрешение на въезд консульство дает без этих формальностей. Какое может быть приглашение к месту трагедии?
Японские северо-западные, открытые океану префектуры Иватэ, Мияги, Фукусима – бескрайние прибрежные кладбища.
Оцучи, Исинамаки, Натори, Ямада, Тагадзе, Шиогама, Иваки... Эти и другие города и поселки смыла, похоронила цунами. Цифры потерь уточняются и растут каждый день.
Тысячи погибших, десятки тысяч исчезнувших (навсегда?). 1 млн. зданий пострадали, 14,6 тысяч домов полностью разрушены, 362 тысячи человек остались без крова, ютятся сегодня кто где – у родственников, знакомых и незнакомых людей, в госпиталях и больницах, в палатках Красного Креста, спортзалах школ. А там, куда еще не дошли спасатели, люди выживают вообще неведомо как.
Куда журналисту рвануть из Токио? Как выбрать точку бедствия? Газета «Майнити» дает карту изуродованного волной побережья. Рядом с названием каждого населенного пункта, как военная сводка, табличка из трех столбцов: «погибшие», «пропавшие без вести», «оставшиеся в живых». Городок Минамисанрику – рекорд горя: 9700 спасшихся, 8500 пропавших и 381 погибший. Едем туда.
Легковушки на этом направлении сегодня редкость. Их не пускают. Зеленый коридор открыт лишь спецтранспорту, везущему в пострадавшие районы снабжение и спецтехнику для расчистки дорог и завалов. Но на нашей «Тойотке» написано «Пресса», и на КПП при выезде из Сендая нам без лишних формальностей выдали пропуск. Один в один, как у Сил Самообороны Японии, пожарных и спасателей. Похоже, беда бюрократию отменила.
Путь в Минами (сокращенно от Минамисанрику) свободен. Несколько дней назад не помог бы и пропуск – дороги были либо покорежены землетрясением, либо погребены под завалами от цунами. Но восстановительные работы на автотрассах кипят и ночью, и днем.
На спуске к Минами теплица. Сквозь полупрозрачную пленку виден людской муравейник. Так сегодня живут те, кого не вместила местная школа – традиционный для Японии объект эвакуации при стихийных бедствиях. Дорога идет вниз, к городку на берегу океана. Расступается лес и...
Я никогда не была на войне, но, видимо, так выглядят улицы после бомбежки. Наверное, такой на вид была Хиросима.
Уцелевшая школа на сопке. А вот больница почему-то внизу, всего в полукилометре от берега. Из окон четвертого этажа свисают рыбацкие сети с буями, торчат стволы деревьев. Спастись можно было только на крыше и уже оттуда наблюдать, как на твой город со скоростью самолета катит бескрайняяя стена воды высотой с пятиэтажку.
Прокручивает, как чертов миксер, три километра плотно и аккуратно застроенной территории и, забрав тысячи жизней, уходит туда, откуда пришла.
Бегом от волны.
Как можно быть к такому готовым? Сейсмоопасная Япония, пережившая за свою историю множество природных катастроф, не знала, что бывают такие цунами. В далеком 1960-м сюда дошла волна от великого чилийского землетрясения. Страна потеряла тогда около двухсот жизней. В Минамисанрику потом поставили памятник жертвам.
Сегодня он разрушен, вымыт из истории катастроф новой цунами.
Как говорят спасатели, местами волна-убийца была выше точек эвакуации.
По бывшим улочкам бывшего города бродят его бывшие жители. От большинства домов остались только фундаменты. От некоторых не осталось вообще ничего. Там, где стояли, ровный слой морского галечника. К тем японцам, кто это видит впервые (только что расчистили дорогу), лучше не подходить. Кто-то, как сомнамбула, заторможен.
Кто-то, как мужчина спортивного вида в белой ветровке, меряет шагами недавно намытый бережок, не может остановиться.
- Здесь стоял мой дом. Здесь… Мой… - И ужас в глазах.
Он мечется по галечному островку, а я так и не решаюсь спросить, как его зовут и кто был внутри, когда строение сорвало с места и понесло в тартарары.
У Тоорю Сугавара и его мамы Сакико дом стоял на противоположном берегу реки. Они пришли сюда, чтоб найти чего-нибудь из имущества. Бродят час, а руки пусты. Маленький симпатичный Тоорю согласился рассказать о себе и о цунами:
- Когда началось землетрясение, мы с мамой были дома. Отец работал на складе на берегу. Трясло минут пять. На перекрестках погасли светофоры. Объявили цунами, мы схватили документы, кредитные карты – это у нас всегда хранится в одном месте на случай срочной эвакуации, и побежали в школу на сопку. Времени у нас было, чтоб спастись, минут 10. На дорогах пробок не было. Нас ведь с детства учили, что спасаться от цунами надо бегом. Что толку всем садиться в машины и создавать заторы?
Нет, надо бегом. Я потом видел своими глазами, как один грузовик пытался убежать от волны, но она его легко догнала и потопила.
Я любил смотреть фильмы ужасов. Недавно смотрел про то, как рушится Лос-Анджелес. Но у нас в Минамисанрику все было страшней.
Как? А вот как. Сначала море попятилось, рядом с островком Арисима оголились скалы. На горизонте появилась белая стена. Она двигалась быстрей машины. Над водой клубы дыма. Видел плывущие дома. Вспыхнул огонь – взрывались баллоны с пропаном.
Моя мама пережила чилийскую цунами. Она рассказывала, что тогда людям удавалось спастись на вторых этажах зданий. После Чили у нас построили на берегу высокую подпорную стену – она всегда спасала от волн. И поставили ворота на входе в реку Хачиман. Мы и не думали бояться цунами. Мама говорит: «Сильно трясет. Вернемся домой, надо будет делать капитальную приборку.»Даже представить не могли, что дома у нас не будет.
Это мы уже в школе разговаривали. Чуть ниже школы – дом престарелых, тоже объект эвакуации. Но волна была такая, что всем стало понятно: стариков захлестнет.
Многие из них взбирались на сопку, сидя в инвалидных колясках. Мы бросились им помогать, поднимали наверх, в школу. Потом волна отступила, и мы спустились в дом престарелых. Я вытащил оттуда четверых. Один вскоре умер. Было очень холодно, шел снег. А они минут десять были мокрые до нитки. Переохлаждение – причина смерти многих, кто спасся от волны.
Я спросила Сугавару-сан, была ли в городе паника. Он ответил, паники не было, потому что у каждого японца программа действий при ЧС с детства вбита в подсознание, и каждый четко знает, что надо делать в минуту опасности.
До 11 марта Япония думала, что справится с любой стихией. Однако природа предъявила небывалые землетрясение и волну, за которыми случилось то, чего не было в истории страны: неуправляемая авария на АЭС.
Именно так – «остров счастья» - переводится с японского слово «фукусима». Похоже, единая в горе и в отношении к словам и действиям правительства страна споткнулась об «остров счастья» и раскололась надвое. На одном берегу те, кто верит официальной информации о происходящем сегодня на АЭС «Фукусима-1». На другом – те, кто считает, что всё куда хуже, чем преподносится.
Префектура Фукусима, где сегодня чадит АЭС, объявлена зоной эвакуации. Но жители городка Табаччи, расположенного всего-то в десятке километров от аварийных реакторов, были вывезены из зоны лишь через 10 дней после ЧП. Мы видели автобус с женщинами и детьми вечером на одной из парковок по дороге в Токио.
Почему их не вывезли раньше?
- Правительство старается не допустить паники населения, - считает Масахи Гото, в недавнем прошлом проектировщик системы защиты реакторов на подобных «Фукусиме-1» японских АЭС «Хамаоки» и «Аонагава». – Поэтому вся информация не дается. Но это неправильно. Люди должны знать уровень опасности. Что за процессы идут в аварийных реакторах? Там все время что-то взрывается.
- Информацию о конкретных замерах радиации трудно переврать, потому что она перепроверяется, - рассуждает, пряча в портфель личный дозиметр, руководитель токийского офиса Гринпис Дзюмичи Сато. - Но этого недостаточно. У японского правительства по всей стране действует система мониторинга чрезвычайных ситуаций, в том числе и в области ядерной энергетики. Но что сегодня конкретно происходит внутри аварийной АЭС, мы не знаем. Независимые замеры радиации в зоне пока не проводятся.
Сегодня в Фукусиму не пускают «чужих». Представитель японского Красного Креста Мацухико Оваки говорит, что их сотрудники работают везде по побережью, кроме зоны АЭС.
- Почему?
- Это очень сложный вопрос.
Не прорвались в Фукусиму и российские эксперты, ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС Владимир Асмолов и Валерий Стрижов. Поэтому, видимо, и удивлялись на совещании в Южно-Сахалинске, почему японские пожарные машины не могут подъехать к реактору ближе, чем на 50 метров?
Потому что дороги нет, все подступы в обломках от взрывов, и восьмисотметровые шланги для закачки морской воды с целью охлаждения реакторов спасатели, чтоб не продырявить резину, раскручивали вручную. Об этом нам рассказал командир подразделения быстрого реагирования Токийского пожарного департамента Юкио Такаяма.
Вместе со своими товарищами он находился в непосредственной близости от энергоблока № 3, где бассейн с отработавшим ядерным топливом. 30 бесконечных минут, и в бассейн пошла по шлангу морская вода.
Такаяма-сан удовлетворен сделанным, прошел, как и его подчиненные, медобследование, на вид бодр и здоров, получил благодарность от не сдержавшего слезы губернатора Токио. Готов к выполнению новых заданий. Но даже такие, как он, не знают ответа на вопрос: по какому праву к станции посылают сегодня тех, кто не имеет для такой работы ни необходимой подготовки, ни спецодежды, ни оборудования?
- Не дело пожарных ликвидировать такие аварии. Для этого должно быть создано особое подразделение, - говорит Такаяма-сан, привыкший отвечать за жизни своих подчиненных и, во всяком случае, до командировки на АЭС, глубоко убежденный в том, что Япония, здравый смысл и точный расчет – явления одного порядка.
Никто официально пока не признал, что страна проспала ядерную катастрофу. Аргументы, мол, ничего подобного никогда не случалось, убеждают не всех.
Несколько лет назад тряхануло Ниигату и находящуюся по соседству крупнейшую с мире АЭС «Касивадзаки». Один из ее реакторов до сих пор не восстановлен и заблокирован. Об этом нам рассказал гринписовец Дзюмичи Сато. Незадолго до аварии на «Касивадзаки» он со своими активистами протестовал против доставки на эту АЭС радиоактивного плутония из Франции. И – вообще против АЭС, построенных на земле, ходящей ходуном…
Лучший подарок сегодня в Японии – это дозиметр. Лучше только одно - надежный дозиметр. То есть тот, который не сломается даже возле АЭС «Фукусима-1». Именно за таким прибором вернулся в Токио из зоны радиации Рюичи Хиракава. Он – журналист узкой темы, сорок раз был в Чернобыле. Теперь побывал в трех километрах от аварийных реакторов Фукусимы, в маленьком поселении Футабачо, где у него зашкалил и сломался бывалый дозиметр.
- У нас сегодня ситуация страшнее Чернобыля, - ровным, каким-то бесцветным голосом говорит Хирокава. – Власти, как и ваши 25 лет назад, сознательно преуменьшают опасность. И местные жители остаются в своих городках, никуда не бегут. Так, как это было в Припяти. В том же Футабачо фон в 20 раз выше, чем в Припяти. Всем, кого мы встречали, говорили, что находиться там очень опасно. 12 марта приехали в Каваучи – тоже высокая радиация. Я сказал главе поселения, что здесь опасно. Он этого не знал, эвакуация не проводилась. Но ведь не журналисты должны ее организовывать, а правительство.
- Первые же сообщения об отсутствии электропитания в системе охлаждения реакторов должны были повлечь немедленную эвакуацию населения, - вторит японскому журналисту в интервью российскому информагентству Александр Коваленко, бывший в 1986-1988 годах заместителем директора Чернобыльской АЭС. – Со слов японского правительства, радиационный фон в 30-километровой зоне АЭС равен тому, что был обнаружен у облученных и эвакуированных жителей Припяти.
По мнению Коваленко, радиоактивные цезий и йод за пределами станции – признак разрушения главной защиты реакторов от утечки – внутреннего металлического корпуса. Т.е., заключает эксперт, управляемого реактора нет.
Сравнение Фукусимы с Чернобылем уже превратилось в общее место. Но стоит вернуться на четверть века назад и почитать про ТУ катастрофу.
Советские власти тогда утверждали, что имел место взрыв водорода, а реактор атомной станции цел. Свидетельство физика станции Анатолия Ситникова о том, что реактор разрушен, как и его мученическая смерть от облучения, были от общества засекречены. Пройдет время, прежде чем станет известно, что из пяти с половиной тысяч персонала ЧАЭС четыре тысячи человек исчезли бесследно в первый же день взрыва на станции. Обществу не сразу и со скрипом сообщат про героев-пожарных, про ад лучевых отделений больниц, назовут несколько согласованных фамилий ликвидаторов.
Позже появится доклад американского сенатора Джона Гленна, где он откроет миру страшную правду о десятках аварий на американских и советских АЭС, о которых вообще никому ничего не сообщалось: «самопроизвольный ядерный разгон», «утечка радиоактивной воды», «расплавление активной зоны», «взрыв пара», «пережог топливных сборок активной зоны», «разрыв промежуточного контура»…
Только в 2006 году Гринпис опубликует доклад об ужасных последствиях Чернобыля: в России, Украине, Белоруссии на 40-50 процентов выросла онкозаболеваемость, умерли 200 тысяч человек, от аварии пострадала практически вся Европа...
Фамилий героев Фукусимы мир сегодня не знает. Несколько дней назад – куцее сообщение: в нижней части турбинного зала реактора №3 зафиксирован запредельный уровень радиации. Два ликвидатора госпитализированы в Национальный Институт радиологических исследований. Точка.
Эти двое вели восстановительные работы внутри станции, то есть прямо в аду и, как сообщается, чуть ли не сутки! Как зовут этих людей? Каково самочувствие?
Справляются ли с их болью наркотики? И сколько времени пройдет, прежде чем мы узнаем, кто сегодня в Фукусиме и какой ценой держит на тоненьком поводке ядерную катастрофу?
Только без паники!
Набираю в Яндексе буквы «ап». Две первые ссылки – «апокалипсис 2011» и «аптеки Владивостока». Последние подсчитывают прибыль от реализации йодосодержащих препаратов – их смела паника.
Одна из местных авиакомпаний, похоже, тоже подзаработала. В дни массового бегства наших граждан из Японии цена авиабилета Токио-Владивосток взметнулась с 15 до 44 тысяч рублей. Компания говорит, что пассажиры врут, цены не поднимались. Но все же больше веришь «вещдоку» - авиабилету с указанием грабительского тарифа.
Обнаружились и политические мародеры. Они устраивают акции в центре Владивостока и меряют своими дозиметрами все подряд – от воздуха до памятника борцам за власть Советов на Дальнем Востоке. И находят повышенную радиацию!
Но при этом, если, конечно, не врет все та же местная авиакомпания, ни один из приморских предпринимателей, депутатов, представителей власти «не обратился с инициативой заказа чартерного рейса в Японию с гуманитарной помощью пострадавшим от землетрясения и цунами».
Перед командировкой мои знакомые просили передать оставшимся без крова японцам, что могут их приютить, пускай приезжают! Я уверена: никто не приедет. Им некогда паниковать и плакать, потому что после пришедшей беды на Хонсю очень много работы. А еще потому, что жива надежда отыскать без вести пропавших родных. Их все еще ищут. К примеру, пожарные из частей, базирующихся в смытой цунами префектуре Мияги, днем работают в составе своих подразделений, а ночью ведут поиск пропавших жен, матерей, сыновей…
Сатико Сато из городка Иваки (час езды на автомобиле от АЭС «Фукусима») сегодня тоже не до переезда. Хоть здесь зашкаливает дозиметр и показывает 200-400 микрорентген в час, что в сто раз выше естественного фона, ее земляки-старики наотрез отказываются от эвакуации, потому что не хотят расставаться друг с другом. Их дома унесла цунами. Живут одним табором в местной школе. И практически впроголодь, поскольку водители отказываются везти продукты в опасную зону.
Как рассказали нам добравшиеся до Иваки коллеги-тележурналисты, Сато-сан – человек редчайшей профессии, сказительница народных японских преданий. Каждый вечер, чтоб старикам лучше спалось, Сатико рассказывает им притчи и сказки.
А еще в спортзале установлен телевизор, так что бабушки и дедушки из Иваки в курсе всех новостей. К примеру, знают, что в мае в Токио будет праздник – готова к сдаче самая высокая в мире (более шестисот метров высотой!) новая телебашня.
Я видела это грандиозное сооружение. В условиях мартовского апокалипсиса и до сих пор непрекращающихся подземных толчков мега-объект смотрится как дерзкий вызов человека силам природы. Или как вопрос - «Кто кого?»
Действительно, кто кого? Пока в двухстах сорока километрах от Токио горит «Фукусима», ответ будет не в пользу Японии.
Наталья ОСТРОВСКАЯ — 28.03.2011
.
Обсуждения Япония: Ужас с человеческим лицом