«А вы разве не слышали?! У нас в городе появилась банда наркоманов, больных СПИДом. Они подходят к людям в ночных клубах и колют их иголкой с зараженной кровью…» — такая история давно гуляет по российским городам. Ученые из Воронежа решили на ее примере проанализировать трансформацию слухов.
Первый фундаментальный труд на эту тему вышел вскоре после Второй мировой войны. Исследование «Психология слухов» было написано классиком психологии Гордоном Оллпортом и его коллегой Лео Постманом.
Ученые попытались даже ввести сугубо гуманитарные слухи в жесткие рамки математики. Ими была предложена формула R ~ i * a. Это означает, что количество слухов ® можно приблизительно вычислить, умножив степень важности вопроса (i ) на уровень неопределенности сведений, касающихся этой темы (а).
Изначальное сообщение
«Добро пожаловать в мир СПИДа!» — с таким заголовком вышла заметка в воронежской молодежной газете «Мое». Автор пишет: «По Воронежу распространяются слухи о том, что неизвестный «шутник» колет посетителей дискотек шприцем с кровью, зараженной ВИЧ-инфекцией. На прошлой неделе студенты сразу нескольких воронежских вузов обратились в редакцию с тревожной информацией о том, что в городе якобы появился маньяк, который в толчее танцпола колет посетителей дискотек и ночных клубов зараженной ВИЧ-инфекцией иглой, оставляя на месте происшествия записки «Добро пожаловать в мир СПИДа!» и «Теперь и вы заражены ВИЧ».
В милиции редакции сказали, что ни одного заявления от жертв злоумышленника к ним не поступало. А вот в Центре «АнтиСПИД» о треволнениях воронежского студенчества уже были наслышаны:
— Все разговоры о маньяке, скорее всего, полная чушь…»
К разряду «важного» чаще всего относят угрозы личному здоровью или кошельку. Поэтому в борьбе за выживание часто побеждают слухи типа: «В Россию завезли тысячи тонн трансгенных продуктов, из-за которых человек становится мутантом» или «В этом году случится дефолт куда страшнее, чем в 1998?м».
Но даже самое животрепещущее сообщение не будет размножаться, если не попадет в питательную среду неопределенности. «Если люди уверены, что они в курсе последних событий и от них ничего не утаивают, то у них нет необходимости придумывать слухи и нагнетать обстановку», — утверждали Оллпорт и Постман.
«Сглаживание» и «заострение»
При пересказе заметки исчезают «ненужные» подробности. В первую очередь это касается источника и степени достоверности информации. Речь идет уже не о газетной заметке, а о сообщениях типа «с моим знакомым приключилось», «весьма знающие люди по секрету сказали». При распространении слуха будет выброшена информация об отсутствии заявлений в милицию и о скептическом мнении специалистов по СПИДу. В рамках «заострения», как правило, увеличиваются масштабы случившегося. Например, вместо одного «маньяка» может появиться целая банда.
Возьмем, к примеру, один из самых распространенных сюжетов — аварию на какой-нибудь АЭС (Ленинградской, Балаковской и т. д.). Вроде бы чиновники все рассказали: где именно произошел сбой, как удалось избежать утечки радиации и т. д. Но у населения сохраняется ощущение «мнимой недосказанности»: «Нам не говорят всей правды — там огромный выброс радиации, но от нас это скрывают, как во время Чернобыльской аварии…»
Подчиняется этой формуле и история про «женитьбу Путина на Кабаевой». Может быть, семейное положение главы страны и уступает по важности другим проблемам, но в формуле есть второй множитель — неопределенность имеющихся сведений. А поскольку личная жизнь экс-президента всегда была окутана покровом тайны, массовость слуха оказалась впечатляющей.
Оллпорт и Постман обнаружили три главные изменения, которые происходят с информацией, когда она циркулирует в формате «сарафанного радио». Первая тенденция — это «сглаживание». По мере того как слух передается от человека к человеку, исчезает множество деталей. Допустим, в городе произошла автоавария, в которой погиб человек. При передаче этого слуха наверняка пропадут всякие мелочи, например, цвет участвовавших в ДТП автомобилей, подробности маневра, точный адрес места происшествия, характер травмы погибшего.
«Ассимиляция»
Слух встраивается в картину мира слушателя, соотносится с его стереотипами и установками. Например, человек недолюбливает кавказцев. Тогда история будет дополнена информацией о том, что ВИЧ в ночных клубах распространяют с помощью шприцев азербайджанцы. Если человек недолюбливает милицию, то, вполне вероятно, может появиться версия, дескать, террористов не могут поймать, потому что они крышуются милицейским начальством. С тем же успехом в содержание слуха можно встроить корыстных медиков («Им выгодно, чтоб побольше людей СПИДом заразилось»), американский империализм («Хотят, чтоб русские поскорее вымерли») или бывшего губернатора («Обиделся, что его сняли, и теперь мстит»).
Другой эффект — «заострение». При пересказе упор будет делаться на главное содержание слуха, которое очень часто гипертрофируется. Например, вместо двух столкнувшихся машин может появиться десять, вместо одного погибшего — трое и т. д.
«Какие именно детали исходного события будут подвергнуты сглаживанию, а какие, наоборот, заострятся, определяется стереотипами и установками аудитории. Например, в некоторых африканских культурах с сильно развитой цветовой символикой как раз цвет столкнувшихся автомобилей часто становится самой важной деталью и подвергается заострению: цвет морской волны превращается в синий, бордо в красный — от этого зависит символический смысл происшествия. Впрочем, и в Советском Союзе, где черный цвет автомобиля обычно ассоциировался с “начальством”, авария с участием черной “Волги”, а тем более “Чайки” иногда возвышалась молвой до события государственной важности», — утверждает Акоп Назаретян, один из ведущих российских специалистов по массовому поведению.
Еще один фактор искажения исходной информации — потребность встроить ее в картину мира человека, соотнести со своими стереотипами и установками. У Оллпорта и Постмана это называлось «ассимиляцией». Вполне вероятно, что виновниками ДТП, о котором идет речь, в конечном счете окажутся сотрудники ГИБДД: «А гаишники в это время в стороне стояли, им-то что до дороги — главное, деньги с водителей тянуть…» Возможны и другие варианты «достройки» слуха до собственных убеждений. Например, при пересказе за рулем машины может оказаться кавказец («Гоняют на своих раздолбанных тачках») или «новый русский» («Накупили себе мерседесов и лексусов и ездят как хотят»).
Эти три главные правила преобразования слуха: «сглаживание», «заострение» и «ассимиляция» — долгое время считались каноническими и приводились во всех учебниках и монографиях.
«Драматизация»
Появление новых деталей, усиливающих эмоциональный эффект. Например: «А записка эта написана кровью», «Взгляд у него был такой мертвый», «Колют только молодых красивых девушек», «Одну девушку за вечер два раза укололи — чтоб наверняка».
Но недавно были опубликованы результаты исследования воронежского психолога Дмитрия Горбатова. Он предлагает дополнить традиционную схему Оллпорта — Постмана еще одним фактором, который условно назван «драматизация».
В своем исследовании Горбатов проанализировал распространение слуха о СПИД-террористах. Эта история в последнее десятилетие гуляла по многим городам России, вспыхивая и угасая, как эпидемия дизентерии. Основной сюжет таков. Существует банда больных СПИДом. Они ходят по ночным клубам и с помощью шприцов вкалывают посетителям свою зараженную кровь. Обычно в сюжете слуха СПИД-террорист сообщает шепотом своей жертве что-то вроде: «Теперь ты среди нас…» — или подбрасывает в карман записку с аналогичным текстом.
В ходе исследования психолог проводил интервью с группой студентов. В то время в Воронеже как раз уже чуть больше трех недель шла очередная эпидемия историй о «шприцах со СПИДом».
Итоговое сообщение
«В городе орудует банда наркоманов, больных СПИДом. Они подходят на дискотеках к самым красивым девушкам и колют их шприцем с зараженной кровью. А потом подбрасывают в карман записку: “Теперь ты среди нас!” Записка эта тоже кровью написана. Мне знакомый сказал, что уже несколько сот человек так заразилось. А власти, милиция и врачи все это скрывают и ничего делать не хотят…»
Ученому удалось насчитать 87 вариантов этого слуха. Многие детали менялись, но, согласно законам «заострения» и «сглаживания», основной сюжет сохранялся: укол зараженной кровью и последующее сообщение террориста, что, дескать, в нашем полку прибыло. В некоторых случаях правило «ассимиляции» переносило события из ночного клуба — туда ходят далеко не все— в общественный транспорт.
Анализируя изменения информации, ученый обнаружил еще один эффект — склонность к драматизации изложения событий. С точки зрения психологии, таким образом рассказчик стремится достигнуть соответствующей эмоциональной реакции слушателя.
«Приведем некоторые фразы, которые были квалифицированы нами как проявления драматизации. “Записка, написанная кровью”, там слова: “Я тоже хотел жить — прости, брат”, причем все с большой буквы, “одеты во все черное, подстрижены наголо, а на затылке хвост”. Показательно, что респонденты, драматизировавшие содержание слуха, выражали сравнительно большую уверенность в его достоверности», — пишет Горбатов в последнем номере журнала «Вопросы психологии».
Ученые попытались даже ввести сугубо гуманитарные слухи в жесткие рамки математики. Ими была предложена формула R ~ i * a. Это означает, что количество слухов ® можно приблизительно вычислить, умножив степень важности вопроса (i ) на уровень неопределенности сведений, касающихся этой темы (а).
Изначальное сообщение
«Добро пожаловать в мир СПИДа!» — с таким заголовком вышла заметка в воронежской молодежной газете «Мое». Автор пишет: «По Воронежу распространяются слухи о том, что неизвестный «шутник» колет посетителей дискотек шприцем с кровью, зараженной ВИЧ-инфекцией. На прошлой неделе студенты сразу нескольких воронежских вузов обратились в редакцию с тревожной информацией о том, что в городе якобы появился маньяк, который в толчее танцпола колет посетителей дискотек и ночных клубов зараженной ВИЧ-инфекцией иглой, оставляя на месте происшествия записки «Добро пожаловать в мир СПИДа!» и «Теперь и вы заражены ВИЧ».
В милиции редакции сказали, что ни одного заявления от жертв злоумышленника к ним не поступало. А вот в Центре «АнтиСПИД» о треволнениях воронежского студенчества уже были наслышаны:
— Все разговоры о маньяке, скорее всего, полная чушь…»
К разряду «важного» чаще всего относят угрозы личному здоровью или кошельку. Поэтому в борьбе за выживание часто побеждают слухи типа: «В Россию завезли тысячи тонн трансгенных продуктов, из-за которых человек становится мутантом» или «В этом году случится дефолт куда страшнее, чем в 1998?м».
Но даже самое животрепещущее сообщение не будет размножаться, если не попадет в питательную среду неопределенности. «Если люди уверены, что они в курсе последних событий и от них ничего не утаивают, то у них нет необходимости придумывать слухи и нагнетать обстановку», — утверждали Оллпорт и Постман.
«Сглаживание» и «заострение»
При пересказе заметки исчезают «ненужные» подробности. В первую очередь это касается источника и степени достоверности информации. Речь идет уже не о газетной заметке, а о сообщениях типа «с моим знакомым приключилось», «весьма знающие люди по секрету сказали». При распространении слуха будет выброшена информация об отсутствии заявлений в милицию и о скептическом мнении специалистов по СПИДу. В рамках «заострения», как правило, увеличиваются масштабы случившегося. Например, вместо одного «маньяка» может появиться целая банда.
Возьмем, к примеру, один из самых распространенных сюжетов — аварию на какой-нибудь АЭС (Ленинградской, Балаковской и т. д.). Вроде бы чиновники все рассказали: где именно произошел сбой, как удалось избежать утечки радиации и т. д. Но у населения сохраняется ощущение «мнимой недосказанности»: «Нам не говорят всей правды — там огромный выброс радиации, но от нас это скрывают, как во время Чернобыльской аварии…»
Подчиняется этой формуле и история про «женитьбу Путина на Кабаевой». Может быть, семейное положение главы страны и уступает по важности другим проблемам, но в формуле есть второй множитель — неопределенность имеющихся сведений. А поскольку личная жизнь экс-президента всегда была окутана покровом тайны, массовость слуха оказалась впечатляющей.
Оллпорт и Постман обнаружили три главные изменения, которые происходят с информацией, когда она циркулирует в формате «сарафанного радио». Первая тенденция — это «сглаживание». По мере того как слух передается от человека к человеку, исчезает множество деталей. Допустим, в городе произошла автоавария, в которой погиб человек. При передаче этого слуха наверняка пропадут всякие мелочи, например, цвет участвовавших в ДТП автомобилей, подробности маневра, точный адрес места происшествия, характер травмы погибшего.
«Ассимиляция»
Слух встраивается в картину мира слушателя, соотносится с его стереотипами и установками. Например, человек недолюбливает кавказцев. Тогда история будет дополнена информацией о том, что ВИЧ в ночных клубах распространяют с помощью шприцев азербайджанцы. Если человек недолюбливает милицию, то, вполне вероятно, может появиться версия, дескать, террористов не могут поймать, потому что они крышуются милицейским начальством. С тем же успехом в содержание слуха можно встроить корыстных медиков («Им выгодно, чтоб побольше людей СПИДом заразилось»), американский империализм («Хотят, чтоб русские поскорее вымерли») или бывшего губернатора («Обиделся, что его сняли, и теперь мстит»).
Другой эффект — «заострение». При пересказе упор будет делаться на главное содержание слуха, которое очень часто гипертрофируется. Например, вместо двух столкнувшихся машин может появиться десять, вместо одного погибшего — трое и т. д.
«Какие именно детали исходного события будут подвергнуты сглаживанию, а какие, наоборот, заострятся, определяется стереотипами и установками аудитории. Например, в некоторых африканских культурах с сильно развитой цветовой символикой как раз цвет столкнувшихся автомобилей часто становится самой важной деталью и подвергается заострению: цвет морской волны превращается в синий, бордо в красный — от этого зависит символический смысл происшествия. Впрочем, и в Советском Союзе, где черный цвет автомобиля обычно ассоциировался с “начальством”, авария с участием черной “Волги”, а тем более “Чайки” иногда возвышалась молвой до события государственной важности», — утверждает Акоп Назаретян, один из ведущих российских специалистов по массовому поведению.
Еще один фактор искажения исходной информации — потребность встроить ее в картину мира человека, соотнести со своими стереотипами и установками. У Оллпорта и Постмана это называлось «ассимиляцией». Вполне вероятно, что виновниками ДТП, о котором идет речь, в конечном счете окажутся сотрудники ГИБДД: «А гаишники в это время в стороне стояли, им-то что до дороги — главное, деньги с водителей тянуть…» Возможны и другие варианты «достройки» слуха до собственных убеждений. Например, при пересказе за рулем машины может оказаться кавказец («Гоняют на своих раздолбанных тачках») или «новый русский» («Накупили себе мерседесов и лексусов и ездят как хотят»).
Эти три главные правила преобразования слуха: «сглаживание», «заострение» и «ассимиляция» — долгое время считались каноническими и приводились во всех учебниках и монографиях.
«Драматизация»
Появление новых деталей, усиливающих эмоциональный эффект. Например: «А записка эта написана кровью», «Взгляд у него был такой мертвый», «Колют только молодых красивых девушек», «Одну девушку за вечер два раза укололи — чтоб наверняка».
Но недавно были опубликованы результаты исследования воронежского психолога Дмитрия Горбатова. Он предлагает дополнить традиционную схему Оллпорта — Постмана еще одним фактором, который условно назван «драматизация».
В своем исследовании Горбатов проанализировал распространение слуха о СПИД-террористах. Эта история в последнее десятилетие гуляла по многим городам России, вспыхивая и угасая, как эпидемия дизентерии. Основной сюжет таков. Существует банда больных СПИДом. Они ходят по ночным клубам и с помощью шприцов вкалывают посетителям свою зараженную кровь. Обычно в сюжете слуха СПИД-террорист сообщает шепотом своей жертве что-то вроде: «Теперь ты среди нас…» — или подбрасывает в карман записку с аналогичным текстом.
В ходе исследования психолог проводил интервью с группой студентов. В то время в Воронеже как раз уже чуть больше трех недель шла очередная эпидемия историй о «шприцах со СПИДом».
Итоговое сообщение
«В городе орудует банда наркоманов, больных СПИДом. Они подходят на дискотеках к самым красивым девушкам и колют их шприцем с зараженной кровью. А потом подбрасывают в карман записку: “Теперь ты среди нас!” Записка эта тоже кровью написана. Мне знакомый сказал, что уже несколько сот человек так заразилось. А власти, милиция и врачи все это скрывают и ничего делать не хотят…»
Ученому удалось насчитать 87 вариантов этого слуха. Многие детали менялись, но, согласно законам «заострения» и «сглаживания», основной сюжет сохранялся: укол зараженной кровью и последующее сообщение террориста, что, дескать, в нашем полку прибыло. В некоторых случаях правило «ассимиляции» переносило события из ночного клуба — туда ходят далеко не все— в общественный транспорт.
Анализируя изменения информации, ученый обнаружил еще один эффект — склонность к драматизации изложения событий. С точки зрения психологии, таким образом рассказчик стремится достигнуть соответствующей эмоциональной реакции слушателя.
«Приведем некоторые фразы, которые были квалифицированы нами как проявления драматизации. “Записка, написанная кровью”, там слова: “Я тоже хотел жить — прости, брат”, причем все с большой буквы, “одеты во все черное, подстрижены наголо, а на затылке хвост”. Показательно, что респонденты, драматизировавшие содержание слуха, выражали сравнительно большую уверенность в его достоверности», — пишет Горбатов в последнем номере журнала «Вопросы психологии».
Обсуждения Ученые исследуют слухи