Сон молох

Я ухожу от своего мужчины. (Навсегда или временно - не понятно. ) Мне нужно вернуться в место, где я родилась и росла, в дом, где жила до 7 лет. Это мое место силы. По пути к дому мне встречаются двое мальчиков - один постарше - подросток, другой - ребенок, лет 7-9. Я нечаянно толкаю старшего мальчика, он падает и повреждает ногу. Я прошу у него прощения и говорю ему и его другу, что бы они подождали меня здесь - я схожу домой и принесу что-то, что может помочь. Иду домой. Мой дом предстает мне в виде большой старой усадьбы, там никто не живет, и присутствует ощущение некоторой заброшенности, но огромный дом всё еще прекрасен. Дом находится как бы в котловине. Я выхожу на террасу или открытый большой балкон, и вижу, как младший мальчик спускается ко мне, по склону котловины - вот он оказывается рядом со мной на террасе моего дома. Я не ожидала, что он придёт. Я не успеваю расспросить его о цели прихода, как вижу, что по склону котловины спускается многочисленная группа людей - это то-ли цыгане, то-ли индусы, то-ли евреи. Они темноволосые, в этнических одеждах, южные или восточные люди. Мне страшно. Я понимаю, что они пришли за ребенком. (или сам ребенок говорит мне об этом) Я быстро уговариваю его уйти из моего дома, и бежать, пока не поздно. Хотя сама понимаю, что вряд-ли ему удастся убежать от них. Я не хочу оставить его в своем доме, потому что боюсь, что странные люди придут тогда и ко мне, и может, причинят мне вред. Мальчик говорит мне: "если они меня поймают, то не отпустят меня. " С ощущением вины и страха я все же выпроваживаю мальчика. Он бежит по склону, но его ловят. Тот час же я понимаю, что люди сделают с мальчиком нечто очень плохое. Мне становится невыносимо от этой моральной ситуации. Я в отчаянии. Я хочу позвонить отцу и попросить его о помощи. Я знаю, что отец не поможет мне, потому, что он утратил силу, он уж дряхл, но всё равно звоню ему. Не с первого раза мне удается набрать его номер. Я прошу отца, что бы он пришёл в наш дом и помог мне. Между тем я вижу, что странные люди намереваются сжечь мальчика. Тогда я сама обращаюсь к людям и прошу их, что бы они позволили мне говорить с "главным". Ко мне на террасу спускается главный. Он темноволосый, с древним лицом, но не старый. Он подходит ко мне, протягивает руку, и опускает меня перед ним на колени. Сам он тоже оказывается лицом на одном уровне с моим. Я близко вижу его лицо. У него три глаза. Два, по бокам, - странные, неопределённые. Средний - отчетливый. Он с горизонтальным зрачком (позже, в интернете я узнала, что такой зрачок бывает только у коз и овец) Я молю его, что бы он отпустил ребенка. Я готова "заплатить любую цену". Трехглазый ласково говорит мне, что моя просьба неосуществима. Невозможно отпустить мальчика, потому что он это заслужил. Он причинил много горя их народу. Трехглазый уходит. Люди готовят мальчика, заворачивают его в ткань, пропитанную маслом, и поджигают. Мальчик горит. Приходит отец. Он действительно дряхлый и печальный, он не может помочь мне. Я жалуюсь ему. Говорю, что не хотела, что бы так получилось, что не виновата в этом. Отец возражает: "Виновата. Если бы ты меньше тратила время на этих сволочей, а больше занималась бы своим домом. " (во сне я не знаю, о чём он - может, о моих "бывших", о моих мужчинах? ) Я брожу по пустому дому в страшной тоске от того, что не могу спасти мальчика. Последняя моя мысль о том, что люди горят очень долго. Когда я пробуждаюсь ото сна ночью, в мозгу моем крутится слово - "Молох". Я не помню, кто именно есть Молох. Какой-то плохой бог, думаю я спросонья, и засыпаю вновь. По пробуждении утром, я узнаю в интернете, что Молоху приносили в жертву детей. Молох изображался с головой быка, либо (по другому источнику) - ягненка.