Заночую в стогу, позвериному вырою нору,
От больших городов отбежав далекодалеко.
Полночь Млечным Путем опояшется, как омофором.
И луной покадив, наклубит паруса облаков.
Полночь Млечным Путем опояшется, как омофором.
И луной покадив, наклубит паруса облаков.
Отовсюду плывет тонкий запах сиреневой пены.
Благодать, благодать, наполняется грудь чистотой.
В изголовье взобью прошлогоднее слегшее сено.
Отыщу на прощанье созвездье с Полярной звездой.
О святые часы! Лобызаю отверстую вечность,
Протираю глаза, поразмазав, как в детстве, звезду.
Нет, не хлебом единым живится душа человеча,
Все Тобою живет, Сотворивый сию красоту.
Нет, не хлебом единым живится душа человеча,
Все Тобою живет, Сотворивый сию красоту.
И забуду тогда, и никто, пожалев, не напомнит
О погоне в ночи, что идет за моею пятой.
Опрокинутый ковш гдето землю дождями напоит,
Чтобы утром припасть к океану за свежей водой.
Опрокинутый ковш гдето землю дождями напоит,
Чтобы утром припасть к океану за свежей водой.
И внимает Творцу мир земной с необъятным Небесным,
Ни друзей не видать, ни идущих по следу врагов.
И туман, мой туман, дымовой невесомой завесой
Оградит беглеца от взыскующих душу его.
Дышит вольная ночь. Завтра будет гораздо все проще.
Разойдется туман, до росинки свое отслужив.
Соловьями поет, славя Бога, забытая роща.
И кругом никого, не считая пропащей души.
Соловьями поет, славя Бога, забытая роща.
И кругом никого, не считая пропащей души.