Вот замок, затерянный среди скал,
Завис над бездной провала.
Здесь каждую ночь под волчий оскал
Луна багрово вставала.

Внизу морские ревут валы,
Солёной брызгая пеной,
А в замке тихо. И лишь орлы
Кружатся в небе степенно.

Но не безлюден замок, хоть свет
Не льётся из окон келий.
Прикован цепью живой скелет
В стенах его подземелий.

То узник, брошенный в ужас тьмы.
Он глухо стонет и шепчет:
"Стальные прутья моей тюрьмы,
Держите меня покрепче!

Я с малых лет доверял уму,
Глумясь над глупою верой,
И шёл я к смерти, в себе чуму
Излечивая холерой.

В борьбе с тоской приучался пить,
Грехов выращивал рощи
И ненавидел, боясь любить,
Поскольку ненависть - проще.

Я зеркала прямые разбил,
Кривым доверившись стёклам,
Я всё святое в себе убил
И закопал ещё тёплым.

И жил, как тать, не страшась огня,
Но как-то ночью унылой
Мой замок Совесть запер меня
И стал мне вечной могилой".

Изрёк - и завыл, озвЕривши глас,
Сплетая цепи как нити:
"Убейте, убейте меня сейчас,
Любою казнью казните!

Какую бы муку Господь ни дал,
Не будет хуже, чем эта!"
Рванулся - и рухнул, и прорыдал
До самого до рассвета.

Но зря он бился и зря кричал
В ночи беспощадно длинной.
На все мольбы его отвечал
Прибой. Да клёкот орлиный...

Прошли столетья, но замок тот
Реформы не отменяли.
И грозный страж свою жертву ждёт.
Кого он ждёт?
Не меня ли?