Я милости Господней жду с терпеньем,
Достойным монумента из бетона.
Я рад бы услаждаться райским пеньем,
Но слышу лишь проклятия и стоны.

Мой честный труд оплёван и отвергнут,
Поэт причислен к племени изгоев.
Я в морлоки эпохою низвергнут
И хаваю отбросы от элоев.

Когда тюремные раскрылись двери
И выпустили злобную ораву,
И апокалипсические звери
Порвали в клочья отчую державу,

И сатана возцарствовал над веком,
Бандитскому дав волю произволу, –
Встал выбор перед русским человеком:
Остаться честным – иль склониться долу.

Я не могу сказать, что я безгрешен
И нищ пред Небом всякою виною,
Но в целом оказался безуспешен
Бесовский план по управленью мною.

Среди калек и умственных кастратов,
Избравших Люциферову награду,
Прославлю я мой бедственный Саратов
Стихом правдивым, неподвластным аду.

Бесовской снедью отожравшим рыла
Дорога в ад, на сатанинский вертел!
Им речь моя отвратна и постыла,
Но златом не откупишься от смерти.

Удел поэта – скорби и безвестность
В эпоху «звёзд» из жести и картона.
Но дьяволу не проданная Честность
Восстанет монументом из бетона.